Янтарин
Шрифт:
Король жестом приказал служанке удалиться и сам взялся за полотенце, упавшее со лба Милли на подушки.
— Подсматриваешь, прыщ! — Фелиша как всегда возникла бесшумно, тут же отметившись локтем по рёбрам брата. Феликс поморщился, привычно снося грубые нежности сестры. Отступил от замочной скважины второй двери, ведшей в покои мачехи. Иногда Фелль объявлялась очень не вовремя, раздражая одной только необходимостью быть с нею похожим. Пусть и только внешне.
— Фелль, шла бы ты к себе, а? Вещи какие пособирала в дорогу. Заодно и мои рассортируешь.
— А ты в это время здесь в гляделки поиграешь? Филя, не темни.
— Я просто переживаю, — Феликс отошёл к столу
Фелиша оказалась там быстрее брата, бесцеремонно разворошив исписанные клочки.
— Ага, попался! — Феликс обречённо зажмурился. Фелиша вздохнула. С завистью — рисовать она не умела да и особо и не старалась; на уроках рисования ей куда больше нравилось бездумно шлёпать кистью по холсту, любуясь летящими во все стороны каплями чернил — в том числе и на отутюженного наставника, маэстро Н'елли. — Филя, ты сбрендил, да?
Маленький, но точный портретик Милли лежал на ладони Фелиши. Такая же, как и в жизни — милая, задумчивая, немножко грустная. Всего несколько штрихов, но королева смотрела на поджавшую губки падчерицу, как живая. Хоть и чёрно-белая.
— Втюхался?
— У-у.
— Я же знаю, что втюхался! Слюна так и капает, когда она по коридору идёт. Сдурел совсем!
Портретик болезненно сморщился, безжалостно смятый в тугой ком и выброшенный в окно.
— Ах так?! — на секунду Феликс стал похожим на мать, когда та раздувала ноздри, выпуская из них на потеху детям тоненькую струйку дыма. Дым не пошёл, но Фелиша была уверена — ещё чуть-чуть и огненные волосы, вставшие дыбом, возьмутся настоящим пламенем. — Сама сдурела! Если бы Диметрий не был нашим родным братом, я уверен, ты бы замучила батюшку, чтоб он выдал тебя за него замуж. Вечно скачешь вокруг него как собачонка! Того и гляди хвостиком завиляешь, если он тебе косточку кинет.
— Что?! Диметрий воин. Самый настоящий! Он Мортемира когда-то чуть не прикончил.
— Но не прикончил!
— Ты и клопа не придавишь — тебя сразу мутит. Не удивительно, что с ним мне куда интересней, чем с тобой, малеватель! — взвизгнула уязвлённая Фелиша. — И не скачу я, как собачонка!!!
— Пожалуй, да, — согласился медленно заливающийся пунцовой краской Феликс. — Если бы ты была настоящей собачкой, то уже выла бы где-то за пропавшим любимым хозяином. Или хотя бы выла, как настоящая девчонка, соскучившаяся за любимым братом. А ты даже когда мама умерла не смогла выдавить из себя слезинки.
— Настоящие воины не плачут, — тихо и не убедительно выдавила Фелиша.
— Ты не воин, — припечатал Феликс. И безжалостно добил, — ты — девчонка. Даже в храм тебя отправляют переодетой парнем, потому что ты всего лишь девчонка.
— А ты… — глаза её беспорядочно заметались от предмета к предмету, выискивая подходящее сравнение. Взгляд зацепился за стол. — А ты… а ты тоже не парень! Настоящие парни держат в руках мечи, а у тебя гусиное перо и чернила на коже, вот! — И совсем одуревшая от первой в жизни ссоры с братом, ляпнула, — поэтому мама меня больше любила!
Феликс резко побледнел, негнущимися пальцами сорвал кулон, до этого бережно скрытый за воротом рубахи, швырнул его под ноги сестре, и выскочил в коридор, открыв дверь пинком ноги. А Фелиша, напуганная и растерянная, шлёпнулась на колени, подтянула к себе драгоценное украшение и ещё долго молча сидела на ковре, не меняя позы. Только янтарная капля поблёскивала в свете почти полной луны, бесцеремонно заглядывающей во все окна палаца. Как слеза, так и не скатившаяся по щеке принцессы.
—
Веллерен задумчиво проследил в указанном направлении, оценил яркую картинку, заляпанную элем и парочкой выбитых зубов. Уделил особое внимание действующим лицам — троим медведеподобным мужикам, увлечённо месившим ещё одного, не такого внушительного и не такого заросшего. Пожалуй, даже вообще не заросшего, что в этих краях было несколько непривычно. Того самого, на которого указывал перст принцессы. Ошиблась? Таша?! Вампир ещё внимательней вгляделся в центрового. Довольно смазливый, но без самолюбования, раз не страшиться подставлять харю под такие кувалды. На высокой скуле, там где бугрился шрам от давнего ожога, наливался синяк, чётко очерченные губы слегка припухли — то ли от слишком страстного поцелуя женщины, то ли от не менее страстного поцелуя вражеского кулака. Хмыкнул. Сатанеющие громилы утроили усилия, но достать жертву так и не смогли. Избиваемый на первый взгляд, на второй оказался весьма проворным малым — ловко отмахивался из крайне неудобного положения, орудуя раскуроченным табуретом, кружкой с элем и даже подвернувшейся под руки сочно-рыжей разносчицей, которую удачно запустил в лапы самого здоровенного. Предварительно чмокнув в щёку. Посетители заведения вели себя спокойно, отсев поближе к стенам и освободив драчунам пространство в центре из чего следовало, что подобные дружеские посиделки здесь устраиваются дольно часто. Мебель вокруг сплошь дубовая, так что если и покалечатся, то ощутимого урона заведению не нанесут, а убьётся кто — на одного дурака на земле меньше станет. Опять же польза обществу.
Потасовка немного поутихла — сосватанная здоровяку рыжуха несколько охладила его пыл, заставив забыть товарищей и уединиться с кружкой эля и всё той же девицей где-то в углу. В центре драки из-под ярко-золотой чёлки сверкнул по-кошачьи хитрый серый глаз, на секунду масляно уставившийся на Ташу. Словно почувствовав его взгляд, принцесса едва заметно улыбнулась, чуть застенчиво и в то же время завлекательно прикусив нижнюю губу.
— Вы уверены?
Таша кивнула ещё раз, щелчком пальцев привлекая к себе внимание скучающего за стойкой кабачника.
— Абсолютно.
— Вы его знаете?
— Нет, конечно же. А вы?
— Вы будете удивлены, но… да. Его зовут Гельхен. Прозвище, хотя он его и не любит, Феникс.
— Почему?
— Больно живучий, — Веллерен хмыкнул, вспомнив все те неясные слухи, что пыльным ковриком катились следом за этой фигурой. — Его очень часто пытаются прибить и самое поразительное, каждый раз находятся неоспоримые доказательства того, что действительно пустили на корм ракам, развеяли по ветру или отправили кормить червяков. Я и сам однажды видел, как одна сволочь пырнула парня под лопатку. Даже пульс ему прощупал. И вот пожалуйста — жив, здоров и даже не протух. Правда, это было десять лет назад, мальцу было не больше шестнадцати, а его уже знали и не любили. С тех пор, он, кажется, совсем не изменился — всё такой же… хм… задиристый.
— Может, не он?
— Пахнет во всяком случае так же.
— Правда? — покладисто купилась Таша. — Чем?
— Элем и девками. Он повеса и волокита. Известный смутьян, но хороший воин. В прошлом. Теперь зарабатывает на жизнь вольным наймом, что не возвышает его в моих глазах. К тому же этот тип, как я слышал, имеет весьма зоркие глаза и чуткие уши, а это не лучшее качество для его профессии. Поэтому к его услугам прибегают крайне редко, в самых крайних случаях, а вот гонорар получается заоблачный.