Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)
Шрифт:
– Идем, - прозвенел голос.
– Ваш путь окончен.
Глава четырнадцатая. Гелиодоровая башня.
Еще до зари, когда мир был мрачен и холоден, Изомиру затолкали в очередную повозку, и для девушки начался новый долгий путь по извилистым серебряным рельсам. Девушка куталась в плащ, прижимая к себе мешок с пожитками. Трое охранников сгрудились вокруг печурки, и к их подопечным не просачивалось ни капли тепла. Да и повозка была почти пуста - на Изомиру взирало семь пустых лиц, и лишь одно было ей знакомо: Лат.
Имми пересела
– Не знала, что ты резчик по камню, - заметила она. Дыхание ее повисало в воздухе облачками пара.
– Я не резчик. Старшой сказал, им нудны плотники. Да мне все равно. Лишь бы отсюда убраться.
Он обвел повозку пустыми глазами. Он все еще не отошел, подумала Изомира, ему нельзя никуда ехать... но всем на это наплевать. Расхоженная за вчерашний день грязь смерзлась, покрывшись блестящей ледяной коркой. Кучер понукал тяжеловозов, а рекруты молча взирали, как удаляются голые склоны карьера, мрачно карабкающиеся в небеса - удаляются и исчезают.
Изомира подумала о Беорвине. Сказал ли ему кто-нибудь про Серению, про взрыв? Подумали ли передать ему, куда повезли ее, Изомиру? Нет, конечно.
Пейзаж вокруг дороги был девушке незнаком, но здесь хотя бы были деревья.
Стройный от природы Лат исхудал до прозрачности. Блеклые волосы слипшимися прядями спадали на тонкое лицо, от карих глаз разбегались морщинки. Вчерашнее несчастье разорвало ему сердце, и все же через перу минут он взял Изомиру за руку.
– Спасибо тебе, - сказал он.
– За что?
– Что пришла вчера сказать мне о Серении. Что посидела со мной. Думаю, без тебя я бы сдался и умер.
– Не сдавайся. Серении бы это не понравилось
– Я по ней тоскую, - признался Лат.
– Все еще не верится...
– Мне тоже, - тихонько ответила Изомира.
– Она меня веселила... прямо как моя сестра. Я прямо слышу, как она со мной разговаривает, советует "не дурить".
– Да, - улыбнулся Лат, - в этом вся она.
Внезапно он разрыдался. Изомира обняла его, примостив подбородок на макушке юноши. Кто-то из спутников косился, но девушка смело глядела сквозь них. Все ее попутчики выглядели голодными и изможденными, и в глазах их не было ни радости, ни надежды. Изомира почти тосковала по первому своему путешествию, когда рядом были Беорвин и Серения, когда находилось, чему радоваться и о чем петь.
Над землей стояла зима - насколько можно было видеть через щели в запертых от мороза ставнях. Голые черные деревья застыли старушечьими руками в белесом льдистом тумане. Время богини-Старухи, когда земля впадает в смертный сон. Изомире представилась Брейида в старшей ее ипостаси - Маха, мудрая, древняя, могучая и ужасная.
– Лат, попросим сил у Махи, - проговорила она.
Юноша утер глаза.
– Да. Если нам не поможет она, то уже никто не поможет.
– Возьми меня за руки, - сказала Изомира.
– Закроем глаза и позовем ее, ощутим ее мощь. Не запирайся
– И она завела песнопение:
– Великая Маха,
За черными вратами твоими
Правящая Смертью и Зимою,
Повитуха рождений и перерождений,
Начало и конец,
Тьма полуночи и тьма бездн...
Стиснув холодные пальцы Лата, девушка перестала сопротивляться холоду, но отдалась ему, чувствуя щеками морозец, растекаясь сознанием по снежным тучам и глубоко ушедшим в землю сонным корням.
– Мы, дети твои, взываем к тебе -Крылья вороньи распахни,
И нас обними,
Пусть наполнят нас мудрость и силы...
Чья-то рука грубо тряхнула Изомиру за плечо. Девушка открыла глаза над ней нависал мрачный стражник.
– Хватит! Моления запрещены.
У Имми отнялся язык, но Лат, дотоль такой смирный, отреагировал с невиданной яростью:
– С каких пор грешно обращаться к нашей богине?
Он вскочил, стиснув кулаки. Юноша был даже выше стражника, хотя слишком худ. Изомира потянула его за рукав, испугавшись, что Лата сейчас ударят или накажут.
Стражник только скривился.
– Правила не я устанавливаю, - процедил он и убрел обратно к печурке.
Лат плюхнулся на скамью. Его трясло от гнева.
– Или эти люди отреклись и от богини?
– Нет, что ты, - прошептала девушка.
– Просто взывать о помощи к богине или богу - это тоже чародейство. Оно влияет на мир.
– Мы бы лишь стали сильнее, - прошипел Лат.
– Или теперь разрешено жить только убогим и несчастным?
– Но я чувствую себя сильнее, а ты? И есть люди, которые призывают силы большие, и меняют окружающий мир.
Лат с любопытством глянул на девушку.
– А ты можешь?
– Нет, конечно. Бабушка моя может. Она наша деревенская жрица. И целительница сильная. А дедушка Осфорн, хоть и молчун, а в саду просто чудеса творит. Он, конечно, жрец...
– Они - провидцы?
Вопрос застал Имми врасплох.
– Вряд ли. Знаешь, я как-то не расспрашивала их, что они умеют, а что - нет. Но они больше травами, зельями занимались. У Хельвин на посохе красивая такая каменная держава была, но она ею точно не колдовала. Не любила она камней; помню, говорила как-то маме, что сила их - совсем элирская, холодная очень. Жаль, я не переспросила, о чем это она.
– Мои-то все плотники, - заметил Лат.
– Вот они если где и чудесят, так с деревом. Я и полку могу сработать, и дверь, а вот заставить дерево петь и сиять, как отец - не умею. От меня и вообще проку немного.
– Неправда, Лат, - укорила его Изомира, но мысли ее обращались к бабке и деду. Чего бы она ни отдала, чтобы увидать Хельвин; вспоминались седые волосы, и гордая осанка в те минуты, когда жрица призывала богиню и бога. Вздох застревал в горле. Вспоминались Помрак, и Падубная ночь, и Брейидин день, когда сквозь сугробы проламывались первые подснежники...