Янтарные слезы Феникса

Мозговая Екатерина

— Вы просто разбиваете мне сердце своим счастливым видом, — завел старую песню Фрейзен, стоило нам поравняться с ним и Северным Волком для короткого приветствия.

Рыжик хмыкнул и радостно ответил на рукопожатие, а я… Пыталась смолчать, правда пыталась. Но не в меру длинный язык и так в последнее время находился под строгим и, как ему кажется, чрезмерным контролем, потому сей орган решил взбунтовать, а то, что не вовремя — не его проблемы.

— Приложи подорожник, — мило улыбнувшись, посоветовала приятелю, пытаясь взглядом его стукнуть.

Не

вышло. Заскучавший плат, буквально воодушевился этаким советом, и обернувшись к целителю просительно жалостливо вопросил:

— У тебя случаем с собой нет?

— Чего? — оборотень с ходу не вник в наши чудачества.

Однако Туз быстро это исправил:

— Так подорожника. К слову, Лианель, а куда приложить-то?

Ответила я остряку одними губами, поскольку подошли мы к правительственной чете непозволительно близко, и то, что я выдала доставшему меня Фрейзену, матери Чара лучше не знать. Иначе, боюсь, у столь влиятельной оборотницы может случиться культурный шок. Хотя… с тремя сыновьями, думаю, она и не такое слышала.

В следующий момент препирательства оказались пресечены на корню. Отец нашего венценосного друга дернул рукой, скрутил замысловатый пасс, отдаленно напомнивший жест весьма неприличный, и образовал барьер, служащий заслонкой для ушей посторонних. Это было настолько не по этикету, что даже я заворожено уставилась на Чевиана Сейхери, изволившего самоуправствовать на столь традиционном мероприятии. Нет, понятно, что кому, как ни ему. Но все-таки… А как же приличествующие знакомству речи? Раскланивания, расшаркивания и льстивые заверения счастья от встречи?

Нет, ну сие никуда не годится. Я так готовилась, а он…

А он просто, и вполне располагающе улыбнулся нам с Миром, а также замершему позади Эрику, и обнял сына, не пряча в глазах гордость за отпрыска и то, что дико скучал.

Наблюдая сию сцену, смекнула — барьер видимо не только звуконепроницаемый, однако и видимость слегка корректирует. Думаю, со стороны мы все выглядим немного иначе.

Под напором неприкрытой родительской любви я смутилась. И сделала сие преждевременно. Поскольку в следующий момент, и сама попала в объятья, да до того неожиданные, что впору стало сесть от изумления прямо на пол, если бы не жениховская ручка, послужившая подпоркойдля моей потерявшей всякую устойчивость спины.

Илайяра Сейхери очутилась рядом настолько стремительно, что я попросту и растеряться не успела. Обхватила мое лицо в своих ладонях, словно стремясь его изучить и запомнить до мелочей, а после крепко обняла, шепнув на ошеломленное не меньше, чем его хозяйка, ухо:

— Спасибо.

Сказать что-либо в ответ не вышло, и я под насмешливыми взорами жениха, Чара и его старшего братца только и смогла головой кивнуть, принимая благодарность. Ибо была она столь искренней и глубокой, что отказаться и мысли не возникло. Дальше почести перепали Эрику, которого оборотница тоже вдоволь натискалась. Шут после проявления сих нежностей даже смутился слегка, чего я еще за ним не замечала.

Ну, а третьим, словно десерт, под раздачу попал Рыжик, совершенно не утративший своей высокомерной невозмутимости, и в ответ на ласковое касание правительницы к щеке, еще и приобнял ее этак… по-сыновьи.

А я уже рассчитывала, что крайняя степень удивления мной пройдена. Нет, он, конечно, рассказывал, будто с королевской четой на короткой ноге, но чтобы настолько.

— Мальчик мой, — мелодичным тоном молвила Илайяра, — я одобряю твой выбор. Девочка великолепна.

Постойте, это что же? Она обо мне? И как у нее вышло так быстро определить?

От недостатка информации, зачесалась левая бровь. Водился за ней такой грешок. И пусть привычка сия являлась сомнительной, и по этикету ее следовало давить и игнорировать, но… Я не первая из собравшихся кто пренебрег правилами.

— Знаю, — коротко кивнул Рыжик, и глянул на меня с хитринкой, дескать, видишь — мой выбор не мог быть безвкусным.

В ответ показательно гордо вздернула нос, намекая некоторым бессовестным хитрецам, что еще неизвестно, кто кого выбрал.

— А ты… — на сей раз родительница Чара, наконец, заметила непосредственно своего младшенького. Правда, взирала она с такой укоризною, что будь Чар чуть менее устойчив, наверняка бы проникся, — И когда только поумнеешь? Вон, какую красавицу упустил из виду.

Полукровка лишь плечами пожал на претензию матери и попытался изобразить сожаление. Выходило плохо. Зеленющие кошачьи глаза принца до последнего собирались отстаивать свою независимую и свободолюбивую природу.

— Такую упустишь, — в итоге поведал оборотнице Чарчер доверительно. — Беда в другом. Я проиграл заранее, так сказать, поскольку сердце сирины Лианель вспыхнуло раньше, чем я ее встретил. — И коротко глянув на Феникса, усмехнувшись, с легкой грустинкой заключил: — Везучий гад.

Демирин если же и понял, на что намекал друг, виду не подал и неловкость момента сгладил умопомрачительной улыбкой и располагающей открытостью, которую ему никогда не было лень демонстрировать. Серьезно, сирин Рыжик улыбался столь часто (и к моему раздражению мило. Почему к раздражению? Да потому что милым — сие казалось не только мне. Далеко не только мне), что я нередко ехидно интересовалась, челюсти ли у него не сводит, нет?

— Папа, публика начинает беспокоиться, — о, а вот и наследник решил подать голос.

Он, к слову, на первый взгляд немногим старше Чарчера, и если не всматриваться, то братья походили друг на друга до неприличия сильно. Тот же разворот плеч, белоснежные волосы, зеленые глаза с "танцующим" зрачком, манера таить улыбку, которая нет-нет, да и проскальзывает на мужественном лице, эльфийские уши… В общем, наследника Рандии я уже, считай, заочно знала. Ведь нечто подсказывало — от младшенького он недалеко ушел.

Внутренний ехидна, не преминул поддакнуть, дескать, на твою удачу Лия, здесь хотя бы среднего нет. А то со снежными кисами, выдался бы явный перебор.