Янтарный свет: Лишь тот…
Шрифт:
– Уверен? – с ухмылкой спросила девушка, выпрямив плечи и продемонстрировав высокую грудь, которую обтягивало платье.
– Нельзя ни в чем быть уверенным, – расплылся в улыбке клирик, подойдя к женщине. – Но мы что-нибудь обязательно придумаем.
Ари, оставшийся в комнате один, вздохнул, уловив из коридора сдавленное женское хихиканье.
– Мы же тут только второй день, – произнес он и встряхнул руками. – Когда он…
Парень мотнул головой, прогоняя ненужные вопросы, и
– Так, – произнес он и, сглотнув, попытался прочитать первую строчку молитвы. – Именем Единого и волей Его…
Гош держался за косяк и всеми силами старался не упасть.
– Что за пойло такое, – пробормотал он и медленно, неуверенно начал переставлять ноги. – Вроде, вино неплохое, но, прости Единый, так меня не развозило давненько…
Перебирая руками и ногами по стене, он добрался до выхода из здания.
– Главное мордой в грязь не войти, – произнёс паладин и сплюнул.
Он сделал несколько шагов вперед и с заметным опасением отпустил ручку двери. Секунда, вторая…
– М-м-м-мать!
Паладина мотнуло, и он ухватился за столб крыльца.
– Крепленая пакость… – просипел под нос Гош, обнимая столб. – Что за дрянь такая?..
Он поднял взгляд и осмотрелся.
На него смотрело несколько женщин, в взгляде которых читалось отвращение, пара мужчин, одетых в кожаную броню, смотрели осудительно.
– Как-то некрасиво вышло, – пробубнил он и сполз на крыльцо.
Усевшись на ступеньках, он устало вздохнул.
– Дядя, ты заболел? – раздался детский голос сзади.
Паладин повернул голову и обнаружил перед собой парнишку лет пяти в драной рубахе. Глаза голубые, а на голове копна соломенных волос.
– Заболел?… Да, я немного… Заболел.
– Тебе надо зеленушки белой поесть, – авторитетно заявил ребенок. – У тебя, наверное, жар.
– Нет у меня жара, – покачал головой Гош. – У меня что-то внутри сломалось.
– Да? Это как? – нахмурился ребенок, тщательно изображая взрослое выражение лица.
– А вот так. Раньше пил вино, и на душе у меня становилось хорошо и весело, – заплетающимся языком произнес воин. – А сейчас пью и не весело мне. И не хорошо. Мутит только, и ноги не слушаются.
– От вина у людей всегда ноги не слушаются, – кивнул парень.
– Но им при этом весело… а мне нет. Совсем.
– А почему?
– Не знаю, – пожал плечами паладин.
Он поднял глаза к небу и взглянул на голубое небо. С горизонта на заставу тянулись объемные белоснежные облака.
– Тогда надо понять, что изменилось с последнего момента.
– С медовухи? – хмыкнул Гош. – Только послушник этот…
– А может съел чего?
– Не-а, – мотнул головой Гош. –
– Значит, дело в нем, – авторитетно заявил ребенок.
– Он, конечно, засранец редкостный, но… силы у него столько, что на весь орден хватит, – вздохнул паладин и улыбнулся. От воспоминаний о парнишке, на лице сама собой появилась довольная улыбка. – Но сила тут ни причем. У него внутри свет. Настоящий, белый… Тот самый, чистый…
Гош повернул голову к мальчишке, но тот исчез. Ни малейшего следа, что тот был на самом деле.
– Эй, малый…
Он оглянулся, но на него никто не смотрел. Женщины разошлись, воины отправились дальше на пост. А он так и сидел на каменных ступеньках.
Облака с горизонта затянули белой пеленой небо над головой. Подул слабый холодный ветерок.
– Словно снегом хотят разразиться, – произнес Гош и поднял взгляд к небу.
С него капля за каплей пошел дождь.
Кап.
Кап.
Каждая капля едва светилась и, падая на землю, крыши домов, разбивалась белоснежными искрами. Часть из них тут же растворялась в воздухе, честь оставалась лежать там, где появилась, растворяясь, словно мелкие угольки.
Скрипнула дверь, и на пороге появился хмурый Ари. Он молча сел рядом с паладином и уставился на происходившее вокруг чудо.
В сумерках дома укрепления заставы и даже стражники на стенах покрывались белыми искорками. Они переглядывались и взволнованно вертели головами. На улице показались женщины и дети, тут же принявшиеся ловить руками белоснежные огоньки.
– Ты? – спросил Гош, не поворачивая головы.
– Артефакт сломался, – хмуро буркнул Ари.
– Красиво, – с пьяной улыбкой произнес паладин. – А артефакт… да и хрен с ним…
Молчание затягивалось.
Кап.
Кап.
Кап.
– Снек, он…
– Снова уволок какую-то бабу, – утвердительно закончил за паренька воин. – Это его отступной.
– Что?
– Отступной. Право, которое он себе выбрал, в обмен на службу ордену. У каждого из нас свое отступное.
– Он ведь клирик. У него свет. Как он может так и…
– Мы люди, Ари. Мы не можем отказаться от всего, что есть вокруг нас. Отказываются от соблазнов только затворники, да и те… Делают это с каким-то умыслом или от раскаяния. А мы люди… Человек не может отказаться от всех соблазнов в этом мире. Поэтому мы выбираем один. Мое отступное…
– Вино.
– Вино, медовуха, брага и самогон, – кивнул Гош. – У Снека – женщины. И знаешь, если я пришел с долгого похода, бился с нечистью и вымотался так, что ноги еле волочу, то мне совсем не до молитв. Понимаешь, о чем я?
Конец ознакомительного фрагмента.