Янтарный свет: Лишь тот…
Шрифт:
Сказочная картина опустилась на мертвую деревню.
В воздухе стоял приторный аромат ладана.
– Снек, сученыш, – прохрипел паладин, отряхивая с себя пепел от восставших мертвецов. – Ты не мог пораньше?
– Прости, Гош, – с улыбкой осматривая окрестности, произнес клирик. – Ладан обветрился…
Воин поднялся на ноги и огляделся. Недовольство тут же слетело с его лица, а взгляд радовался сказочной картине.
– Красиво, – произнес он, осматривая дома, покрытые оранжевыми искорками. – Правда, вонять ладаном
Свет из дома, куда они ломились, иссяк, а спустя несколько секунд послышались глухой удар и скрип двери. На пороге показался подросток, перемазанный в саже. На его лице были полосы от слез, глаза красные, одежда перепачкана в засохшей крови. В руках он держал круглый деревянный диск с вырезанным крестом – знаком единого бога.
– Зря мы в тот дом не заглянули, – произнес Снек, выдержав внимательный взгляд парня.
– Одаренный Единым, – тихо произнес Гош, всматриваясь в парня, который медленно, подволакивая правую ногу, направился к ним. Не сводя взгляда с парня, он начал бормотать себе под нос: – Лишь тот, кто потерял последнее; тот, кто жизнь свою на кон поставил. Не ради злата и вещей. Не ради власти и блаженства. Тот, кто страдать согласен ради чужого блага… Лишь он имеет право зваться паладином.
Парень не дошел до них всего десяток метров.
В один момент он обмяк и рухнул лицом в землю.
– Может, все же артефакт какой? – спросил Гош, вороша угли палкой.
Они сидели на краю поля, у костра. Рядом стояла телега, а недалеко с жадностью жевала траву тощая кобыла.
– Я весь дом проверил. Ничего там нет, – задумчиво произнес Снек, вертя в руках потрепанную книжицу. – Только старый псалтирь.
– Ну не мог же он это молитвами на старый лад сделать? – хмыкнул воин.
– Обычный человек точно бы не смог, – кивнул клирик и взглянул на парня, который лежал в бессознательном состоянии на старой подстилке с печки. – Но если допустить, что он необычный…
– Думаешь, одаренный? – настороженно поинтересовался паладин.
– Не хочется так про него думать, – хмуро сдвинул брови напарник. – Ни от одного одаренного никогда добра не видел.
– Но там же свет был, нет? Может, его к настоятелю отведем?
– И что скажем? Вот парень, светом тварь некромантскую от дома откидывал. Что с ним делать?
– Ну, из него бы клирик вышел знатный, – пожал плечами Гош, затем задумался и улыбнулся пришедшей в голову идее. – Или паладин.
– Да? И кто его учить будет? – хмыкнул Снек. – Или ты предлагаешь его в сенот тащить?
– Синод – это не церковь и не единый. Синод – это большая политика.
– А что тогда делать? Не магам же его отдавать.
– Обгадят всё, – буркнул воин.
– Вот и я про то же.
– Слушай, а как тебя учили?
– Я послушником ходил почти пять лет в монастыре. Там на молебне на третий год полыхнуло
– Ты же пять лет послушником был. Почему сразу не отправили?
– Потому что явление благодати Единого – рядовое дело у закрытых монастырей.
– Тогда почему тебя отправили?
– Не знаю. Может не угодил настоятелю, а может от того, что монахиня Яра понесла…
Поймав усмешку Гоша, он вздохнул.
– Ну, Рамель и Герфа тоже понесли.
– Тогда понятно, – хмыкнул паладин. – А что в этом ордене?
– А что в нем? Женщин нет совсем. Только мужики. Даже полапать некого…
– Там-то тебя учили?
– Учили, но в основном по книгам и старым рукописям. Но на самом деле учился уже на практике.
– Вот как… – задумчиво протянул Гош. – Слушай, может действительно покажем его настоятелю?
Снек недовольно сморщился, но в итоге кивнул.
– Он хоть и редкостный зануда, но что-то дельное все же скажет, – подвел итог клирик.
В это время парень с трудом повернулся на бок, лицом к костру, и открыл глаза.
– О, болезный наш очнулся, – хмыкнул воин. – Ты как?
– Есть хочу, – произнес он, оглядываясь и пытаясь понять, что произошло.
– А что в деревне было, помнишь?
Парень оглянулся и замер, остановив взгляд на селе, в котором полыхали пожары.
– Помню, – хриплым голосом произнес он.
– Мы мертвых всех в одном доме сложили – в самом большом, – принялся пояснять Снек. – Это тех, кого тварь силой своей в марионетки не подняла. Там сгорят. А тех, кого подняла… и без нас уже спалило.
– Ты в том доме один был? – вмешался Гош. – Помнишь, что делал, когда тварь пришла?
– Молился, – тихо произнес парнишка.
– А почему в доме один был?
– Не один, – мотнул головой парень. – Отец с матерью были и сестра с братом.
– И где они?
– В подвале схоронил. По-божески, как полагается, мелебен прочитал.
Снек и Гош обменялись взглядами.
– Ты, значит, читать обучен?
– Обучен.
– И молитвы наизусть знаешь?
– Знаю.
Клирик сложил руки на груди в замок, а Гош, кинув взгляд на напарника, произнес:
– Дар у тебя, парень. Такой дар, что мало кому снился. Кто-то всю жизнь батрачит и изнывает, чтобы вполовину твоего дара получить.
– Что за дар? – без особого интереса спросил подросток.
– Свет, – отозвался Гош. – Свет души. Тот самый, что в самую темную ночь светит без устали. Понимаешь?
– Нет.
– Внутри тебя сила света живет, – пояснил Снек. – Много.
В этот момент огонь полыхнул, а старый псалтирь вспыхнул голубым пламенем.
– Снек, какого… – произнес Гош, но тут же замер, взглянув на клирика.
Тот повернул голову и встревоженно произнес:
– Некромант нас ищет…