Янтарный телескоп
Шрифт:
Кавалер и его спутница нашли укромный уголок за переборкой и прятались там, пока дирижабль грузили и заправляли топливом. Наконец моторы взревели, сотрясая всю легкую конструкцию, от носа до хвоста, стартовая команда отдала швартовы, и восемь воздушных кораблей поднялись в ночное небо.
Галливспайны — хотя такое сравнение они сочли бы смертельно оскорбительным — умели скрываться не хуже крыс. Сидя в своем убежище, они многое могли услышать, и каждый час связывались с лордом Роком, летевшим на гироптере короля Огунве.
Но об одном
Глава десятая
Колёса
…вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человеческую.
— Да, — сказала рыжая девочка в саду покинутого казино. — Мы ее видели, я и Паоло, оба видели. Она проходила тут несколько дней назад.
Отец Гомес спросил:
— А ты помнишь, как она выглядела?
— Потная, — сказал мальчик, — все лицо мокрое.
— Сколько ей, по-вашему, лет?
— Ну… — девочка задумалась, — может, сорок или пятьдесят. Мы ее близко не видели. Может, и тридцать. Она была потная, Паоло правильно сказал, и тащила большой рюкзак, гораздо больше вашего, вот такой большой…
Паоло что-то шепнул ей, скосившись при этом на священника. Солнце светило ему в лицо.
— Ну да, — нетерпеливо сказала девочка, — знаю. Призраки. — И, повернувшись к отцу Гомесу: — Она совсем не боялась Призраков. Прошла по городу, и хоть бы хны. Никогда не видела, чтобы взрослые так себя вели. Как будто вообще про них не знала. Прямо как вы, — добавила она, глядя на него с вызовом.
— Я многого не знаю, — мягко заметил отец Гомес.
Мальчик подергал ее за рукав и опять зашептал.
— Паоло говорит, вы, наверное, хотите отобрать нож.
У отца Гомеса мурашки побежали по коже. Он вспомнил показания брата Павла на следствии в Суде Консистории: видимо, речь о том же ноже.
— Если удастся, заберу, — сказал он. — Нож ведь отсюда?
— Из Торре дельи Анжели, — подтвердила девочка, показав на прямоугольную каменную башню, возвышавшуюся над красно-коричневыми крышами. Она зыбилась в полуденном мареве. — А мальчишка, который украл его, он убил нашего брата Туллио. Призраки с ним разделались. Если хотите убить мальчишку, очень хорошо. И девчонку — она врунья, она не лучше него.
— Здесь и девочка была? — сказал священник, стараясь не выдать своего интереса.
— Врунья, дрянь, — со злобой ответила рыжая девочка. — Мы убили бы их обоих, если бы не прилетели эти женщины…
— Ведьмы, — сказал Паоло.
— Ведьмы — мы не могли с ними драться. Они их забрали, мальчишку и девчонку. Мы не знаем, куда они делись. А женщина, она пришла позже.
— У меня нет ножа, — сказал отец Гомес. — Но у меня святое дело. Может быть, оно и охраняет меня от этих… Призраков.
— Да, может быть, — сказала девочка. — В общем, если она вам нужна, она пошла на юг, к горам. Мы не знаем, куда. Но спросите любого — если проходила мимо, вам скажут, потому что похожих на нее в Чигацце нет и никогда не было. Ее легко найти.
— Спасибо, Анжелика, — сказал священник. — Храни вас Бог, дети мои.
Он надел рюкзак, вышел из сада и, довольный, зашагал по жарким безмолвным улицам.
За три дня в обществе колесных существ Мэри Малоун узнала их лучше, и они о ней много узнали.
В первое утро ее час везли по базальтовой дороге к поселку у реки, и езда была некомфортабельная: спина у мулефа оказалась твердой, держаться не за что. Они мчались с пугающей скоростью, но грохот колес на твердой дороге и топот быстрых ног вселяли бодрость и заставляли забыть о неудобствах.
За время поездки Мэри немного лучше поняла анатомию этих существ. Как и у травоядных, основу их скелета составляла ромбовидная рама, и конечности располагались по углам. Когда-то, в далеком прошлом, у их предков сформировалась такая конструкция и оказалась выгодной, подобно тому, как у далеких ползающих пращуров Мэри оказался выгодной конструкцией спинной хребет.
Базальтовая дорога пошла вниз. Постепенно склон становился круче, и мулефа смогли ехать свободным ходом, подобрав боковые ноги. Они поворачивали, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, и мчались при этом со скоростью, от которой захватывало дух, хотя Мэри должна была признать, что ни малейшего чувства опасности при этом не ощущала. Если бы было за что держаться, она получала бы даже удовольствие.
Внизу полуторакилометрового склона стояла купа деревьев-великанов, рядом, за ровным лугом, виднелась излучина реки, а еще дальше как будто поблескивал широкий водоем, но Мэри не стала к нему присматриваться: мулефа направлялись к поселку на берегу реки, и ее разбирало любопытство.
В поселке было двадцать или тридцать хижин, стоявших не совсем ровным кругом, — она заслонила глаза от солнца, — как будто мазанок с деревянным каркасом, крытых соломой или тростником. Там работали другие мулефа: одни чинили крыши, другие вытаскивали сеть из реки, третьи носили хворост для топки.
Итак, у них был язык, у них был огонь и у них было общество. Тут-то Мэри и обнаружила, что перестала думать о них как о существах и про себя именует их народом. «Существа эти не люди, но они народ, — сказала она себе, — не они, а мы».