Янтарный телескоп
Шрифт:
Уилл поднял голову.
Тучи раздвинулись, и в черном разрыве возникла мчащаяся фигура; сперва маленькая, она с каждой секундой становилась все больше и приобретала все более грозный вид. Это существо неслось прямо к ним — и явно с самыми злыми намерениями; Уиллу казалось, что он видит даже его глаза.
— Уилл, не медли, — умолял Барух.
Уилл поднялся и хотел сказать: «Держи его крепче», — но раньше, чем фраза сложилась в его голове, их враг осел на землю, расплылся, рассеялся, как туман, и исчез. Недоуменно и с отвращением Уилл оглянулся кругом.
— Я убил
— Ты не мог иначе, — сказал Барух. — Но сейчас…
— Ненавижу, — выкрикнул Уилл, — правда, правда, ненавижу эти убийства! Когда же они прекратятся?
— Надо бежать, — пролепетал Бальтамос. — Скорее, Уилл, скорее… прошу…
Оба они были смертельно напуганы.
Уилл ощупал воздух кончиком ножа: в любой мир, только бы отсюда. Он быстро прорезал окно и посмотрел вверх: тот, другой ангел, был в нескольких секундах от них, и лицо его было ужасно. Даже на таком удалении и в минуту спешки Уилл почувствовал, что все его существо обыскано и просвечено насквозь каким-то могучим, злым и безжалостным интеллектом.
И что еще страшнее, у ангела было копье — он уже поднимал его, чтобы метнуть…
Несколько мгновений потребовалось ангелу, чтобы остановить полет, принять вертикальное положение и замахнуться копьем, и за это время Уилл шмыгнул вслед за Барухом и Бальтамосом в окно и закрыл его за собой. Когда его пальцы стягивали последний сантиметр просвета, он почувствовал, как вздрогнул воздух. И тут же стих. Копье прошило бы его, останься он в том мире, но теперь они были недосягаемы. Они очутились на песчаном берегу под яркой луной. Вдали от берега возвышались громадные, похожие на папоротники деревья; а вдоль воды, насколько хватал глаз, тянулись низкие дюны. Было жарко и влажно.
— Кто это был? — Он, дрожа, повернулся к ангелам.
— Это был Метатрон, — сказал Бальтамос. — Ты напрасно…
— Метатрон? Кто он? Почему он напал? Только не врите мне.
— Мы должны ему сказать, — обратился к товарищу Барух. — Почему ты раньше не сказал?
— Да, надо было, — согласился Бальтамос, — но я был сердит на него и за тебя беспокоился.
— Так скажите сейчас, — потребовал Уилл. — И помните: только не надо объяснять, что я должен делать, — для меня это пустой звук. Главное для меня — Лира и моя мать. И в этом, — он повернулся к Бальтамосу, — смысл, как ты их назвал, всяких метафизических спекуляций. Барух сказал:
— Я полагаю, мы должны сообщить тебе то, что знаем. Так вот, Уилл, — почему мы искали тебя и почему должны доставить тебя к лорду Азриэлу. Мы открыли тайну царства… мира Властителя… и должны сообщить ему. Мы здесь в безопасности? — озираясь, добавил он. — Сюда нельзя проникнуть?
— Это другой мир, другая вселенная.
Песок под ногами был мягок, склон дюны по соседству так и манил прилечь. Ни души вокруг, безлюдный берег был виден при луне на много километров.
— Так расскажите. Расскажите о Метатроне и что это за тайна. Почему ангел называл его регентом? И кто такой этот Властитель? Бог?
Он сел, и оба ангела, лучше различимые при луне, чем когда-либо прежде, сели с ним рядом. Бальтамос тихо заговорил:
— Властитель,
— Тогда скажите, что можете. Я не хочу блуждать в потемках.
— Мы нашли дорогу к Заоблачной горе, — сказал Барух и продолжал: — Прости, мы слишком легко бросаемся этими названиями. Иногда ее называют Колесницей. У нее нет постоянного местоположения, она передвигается с места на место. Там, где она находится сейчас, там и есть его престол, его цитадель, его дворец. Когда Властитель был молодым, она не была скрыта облаками, но со временем он стал окружать себя ими все более и более плотно. Тысячи лет уже никто не видел эту вершину. Поэтому цитадель и зовется теперь Заоблачной горой.
— Что вы там нашли?
— Сам Властитель занимает покои в глубине горы. Мы не могли приблизиться, но видели его. Его власть…
— Значительную долю власти, как я уже говорил, он передал Метатрону, — вмешался Бальтамос. — Ты видел, каков он. Мы уходили от него прежде, а теперь он опять нас увидел — больше того, он увидел тебя и увидел нож. Я же говорил…
— Бальтамос, — мягко перебил его Барух, — не ругай Уилла. Мы нуждаемся в его помощи, и если он не знал того, что мы сами так долго не могли выяснить, это не его вина.
Бальтамос отвел взгляд. Уилл сказал:
— Так вы мне не откроете эту вашу тайну? Ладно. Тогда скажите мне: что происходит, когда мы умираем?
Бальтамос с удивлением повернулся к нему. Барух сказал:
— Ну, есть мир мертвых. Где он и что там происходит, никому не известно. Мой дух, благодаря Бальтамосу, туда не отправился; я — то, что было некогда духом Баруха. Мир мертвых нам неведом.
— Это каторжный лагерь, — сказал Бальтамос. — Властитель основал его на заре веков. Зачем тебе знать? В свое время увидишь.
— Только что умер мой отец, вот зачем. Он бы рассказал мне все, что знает, если бы его не убили. Ты говоришь, это — мир, то есть такой, как этот, другая вселенная?
Бальтамос посмотрел на Баруха, тот пожал плечами.
— А что происходит в мире мертвых? — не отставал Уилл.
— Невозможно сказать, — ответил Барух. — Все, что касается его, — тайна. Даже церковь не знает; она говорит верующим, что они будут жить на Небесах, но это неправда. Если бы люди действительно знали…
— И дух моего отца отправился туда?