Январские ночи
Шрифт:
Утро 25 октября 1917 года. Московский комитет большевистской партии. Обсуждается положение в городе.
Заседание ведет Лихачев. Только что он дал слово представителю Лефортовского района. Землячка видит, как к Лихачеву подходит юноша в солдатской гимнастерке. Дежурный телефонист. Наклоняется, что-то говорит, протягивает клочок бумаги.
Лихачев встает, поднимает руку.
— Товарищи, внимание! Телефонограмма от товарища Ногина из Петрограда…
Напряженно звучит голос Лихачева, и по одному его тону присутствующие догадываются,
— "Сегодня ночью Военно-революционный комитет занял вокзалы, Государственный банк, телеграф, почту, — читает Лихачев. — Теперь занимает Зимний дворец. Временное правительство будет низложено. Сегодня в 5 часов открывается съезд Советов. Переворот прошел совершенно спокойно, ни единой капли крови не было пролито. Все войска на стороне Военно-революционного комитета".
Тут и говорить не о чем — все, к чему готовились в течение долгих лет, свершилось, теперь остается только действовать, промедление в выступлении подобно смерти.
Создан партийный боевой центр. Отправлены телеграммы в ближайшие города. Москва ждет подкреплений. Участники заседания расходятся по районам…
Вот когда принесла свои плоды работа Землячки в военной организации! Двенадцать лет прошло с того дня, как ее арестовали в Кисловском переулке. О чем шла тогда речь? Почему Декабрьское вооруженное восстание окончилось неудачей? Слабая связь с солдатскими массами, недооценка армии. Военные части не поддержали восстания. Учтите ошибки, охватите своим влиянием армию, учил Ленин. Казалось бы, что за работа! Объяснить солдатам причины обнищания деревни, найти честных офицеров, ненавидящих казенную муштру. Тут слово, там слово, только иногда слова бьют сильнее шрапнели!
После свержения царизма Землячка и в Московском комитете, и в Рогожском районе, куда ее направили, как тогда говорили, организовывать массы, не забывала о значении армии.
В Петрограде восстание. Москве нужно незамедлительно поддержать Питер. Расходясь по районам, партийные работники советовались — что делать, с чего начать. Землячка была опытной пропагандисткой, но недаром Владимир Ильич особо отметил ее организаторский талант — чего стоят все разговоры, если они не приводит к действиям.
— Выступить перед солдатами, разбудить их сознательность, — говорит кто-то.
— Время разговоров прошло, — возражала Землячка. — Не призывать, а действовать. На пороховых складах двести миллионов патронов. Их надо немедля забрать. Иначе рабочим нечем будет стрелять. Отправиться по фабрикам. По заводам. Создать отряды Красной гвардии…
В тот же день Московский комитет призвал рабочих, солдат, железнодорожников, служащих к установлению власти Советов.
Землячка отправилась на Алексеевскую улицу, в Рогожский Совет, там ее ждали Прямиков, Мальков, Калнин.
— По заводам, товарищи, создавать рабочие отряды!
Но еще до обращения Московского комитета слух о восстании в Питере достиг заводов
Началась открытая борьба за власть.
Отряды красногвардейцев вместе с революционно настроенными солдатами заняли почту и телеграф…
Восстание неизбежно. Это понимали все. Но единства в Московском комитете не было. Рабочие отряды стремились захватить все жизненно важные центры, а среди работников Московского комитета нашлись такие, кого заворожила фраза о том, что «переворот прошел совершенно спокойно» и что «ни единой капли крови не было пролито». Договориться, произвести переворот мирным путем, найти общий язык…
Только к вечеру был создан Военно-революционный комитет, и это промедление позволило силам контрреволюции, в свою очередь, образовать «Комитет общественной безопасности».
Лишь в ночь на 26 октября Военно-революционный комитет разослал приказ о приведении революционных сил в боевую готовность. Юнкера окружили Кремль, а вернувшийся из Питера Ногин вступил в переговоры с командующим Московским военным округом полковником Рябцевым.
Получив известие о наступлении генерала Краснова на Петроград, Рябцев требовал вывода из Кремля 56-го полка, возврата вывезенного из Арсенала оружия и ликвидации Военно-революционного комитета.
Ультиматум Рябцева был отвергнут.
Утром 28 октября Рябцев обманным путем добился снятия в Кремле всех постов и караулов, открытия Троицких и Боровицких ворот. Юнкера ворвались в Кремль, обезоружили оставленных там солдат и учинили над ними кровавую расправу.
Рабочие ответили всеобщей забастовкой, а юнкера заняли Китай-город и вновь захватили почтамт и телеграф.
Завязались ожесточенные уличные бои. На Тверском бульваре и на Сухаревской площади. На Остоженке и на Пречистенке. На Садовой и у Никитских ворот…
Землячка вместе с другими товарищами из Рогожского ревкома все время находилась в гуще рабочих. На заводах Гужона и Дангауэра вооруженные отряды рабочих готовились к выступлению. Железнодорожники установили контроль над всеми вокзалами, предотвратив прибытие войск, направленных в распоряжение Рябцева. На фабрике Остроумова работницы говорили, что если их мужья струсят, они сами пойдут гнать юнкеров…
В гостинице «Метрополь» юнкера расположились на верхних этажах и время от времени, заметив на улице скопления людей, обстреливали Неглинную.
1 ноября революционно настроенные войсковые части подвезли артиллерийские орудия прямо к Большому театру и весь день прямой наводкой били по «Метрополю».
Здание стояло окутанное дымом и пылью. Кирпичи, обломки железа, битое стекло сыпались на тротуар. Юнкера бежали.
К вечеру перестрелка стихла, и вновь наступила тишина.
В течение всего следующего дня красногвардейские отряды теснили юнкеров. После ожесточенных схваток были заняты Солянка, Старая и Лубянская площади, Никольская улица. Красногвардейцы ворвались в Китай-город.