Янычар
Шрифт:
Придется обшаривать залитое кровью тело.
– Ты прикинь… – сказала вдруг прикованная девушка. – Прикинь…
Голос у нее был хриплым, слова из горла выходили с трудом, губа треснула, и по подбородку потекла кровь.
– Я быстро… – сказал Янычар и шагнул к двери.
– Да пошел ты в жопу! – прохрипела девушка. – Весь дерьмовый мир пусть идет в жопу… Ты прикинь, как я лоханулась… Ведь Дашка была дура дурой, у нее мозгов никогда не было, а тут… тут первая сообразила… прикинь…
– Что сообразила?
– Что? А то, что одной ей двух тушек хватит надолго! Одной Лизаветы на двоих не хватит. Сколько там мяса было в той вешалке… Мы
Янычар прислонился спиной к стене.
Там, снаружи, бродят пораженные вирусом люди. Они стали каннибалами, потому что вирус не оставил им выбора. А эти… Мясо? Запасти на будущее?
– Лизку я пристрелила, когда хлопья и сухие завтраки кончились. Пристрелила, потому что она – сучка. Давно нужно было ее… только тогда было нельзя, а сейчас – можно. Я сама пристрелила, потом мы с Дашкой ее в ванную притащили, чтобы кровь можно было смыть. Я деревенская, я видела, как свиней забивали… И крови этой… Тоже насмотрелась. И жрать-то нужно? Нужно?.. А надо было сразу и Дашку там же уложить… А я решила – вначале выпотрошим Лизку, а потом уж… И не усмотрела, прикинь. Она мне по голове чем-то… я даже не поняла… очнулась – в наручниках. И рот, сука заткнула, чтобы я ей не мешала… Прикинь… Сука… А ты кто такой? Ты кто такой, я тебя спрашиваю? Какого хрена по чужим квартирам шляешься? На мяско потянуло? Это мое… Мое это, понял? Это мое…
Янычар выстрелил из «стечкина», быстро, почти не целясь и не заботясь об осколках и рикошете. В лоб. Девушка повисла на трубе, голова опустилась, открывая забрызганный кровью кафель и дыру в нем.
Пол под ногами Янычара качнулся.
Твари, пробормотал он. Какие твари…
Янычар вышел на крышу, подошел к ограждению. Несколько раз глубоко вздохнул. Вот так, значит. Мясо, значит. Там уроды, а тут – нормальные люди. Просто им хотелось кушать. Просто им нужны были калории.
Москва горела.
Столбы дыма вставали по всему городу, насколько мог видеть Янычар. Высотные дома новой постройки, сталинские высотки – дымили, дымили, дымили… Горело возле Останкинской башни, сильно дымило возле Университета.
Не могло случайно возникнуть столько пожаров. Наверное, жгут специально. Те, кто еще не умер и не превратился в зомби, так отгоняют уродов, держат их на расстоянии. Это их дело. А он… Он
Янычар снова глубоко вдохнул западный ветер, пахнущий гарью и смертью.
Уходя из пентхауза, Янычар выбил ногой кость и захлопнул дверь.
Пусть будет так.
Он вчера и позавчера выбирал, ЧТО съесть в первую очередь, а девицы прикидывали, КОГО съесть.
Это проклятое место, подумал Янычар. Не может быть столько грязи, крови и подлости в обычном доме в центре Москвы. Этот дом прокляли своими мыслями и делами те, кто в нем жил. И если Янычар останется здесь надолго, то… То и его коснется проклятие.
Он ведь ненамного лучше этой девки, что умерла в ванной, и той, что он пристрелил через дверь. Его учили драться за жизнь и быть готовым есть что угодно, даже человечину, а девушки… милые отзывчивые модельки или актрисочки все поняли сами. Сообразили.
На седьмом этаже из распахнутой двери квартиры на Янычара бросились два урода, мужчина и женщина. Янычар выстрелил дважды, оба раза попал в лицо. Тела упали, а ноги и руки все еще двигались. И глотки издавали тот самый ненавистный хрип.
На третьем этаже в открытой квартире лежало четыре трупа, все погибли, ни один не превратился в урода. Повезло, почему-то сказал Янычар. Нужно будет потом, когда он доставит бензин наверх, убрать трупы. Хотя бы выбросить их в окно.
В пультовой один дежурный охранник лежал лицом вниз, застигнутый смертью, а второй – то, что от него осталось за прошедшую неделю, – остался сидеть в кресле, свесив руку, словно пытался дотянуться до выпавшего пистолета. У него не выдержали нервы. Застрелился. Не самый плохой выход.
Янычар дозарядил патроны в магазин «Протекты», спустился на четыре пролета, остановился перед дверью в подземный гараж.
Вот теперь могли начаться настоящие развлечения.
Дверь распахнута – Янычар вошел в гараж.
Он не выключал фонарь – уроды, если они здесь, все равно учуют его по запаху. У них будет преимущество. А так… Так у него есть хоть какой-то шанс.
Машин в гараже было немного, всего штук шесть.
Янычар обшарил лучом фонаря стены и пол – ни крови, ни следов – пусто. Это хорошо. Это просто здорово.
Внедорожник Молодого хозяина стоял на месте, такой же ухоженный, похожий на задремавшего монстра. Янычар снял его с сигнализации, открыл дверцу. Не удержался, заглянул в багажник – две канистры бензина. Хорошо.
Сел за руль, подогнал машину к двери, поставил задом, включил фары на капоте и прожектора на крыше, освещая гараж. Пусто. Здесь уроды не появились и снаружи не ворвались.
Янычар перенес канистры через порог, вернулся к машине. Он не собирался использовать внедорожник, но лучше, чтобы тот был в готовности – планы могли поменяться в любую секунду.
Дверь Янычар закрыл на ключ, позаимствованный со связки охранника, спрятал в карман. На всякий случай. Лучше все держать под контролем.
В принципе опасаться было нечего – этажи он проверил. Поэтому, закинув ружье за спину, Янычар взял двадцатилитровые канистры в обе руки. Десятый этаж – ерунда. Он может и на шестнадцатый подняться, если понадобится.
Вот сейчас он играючи преодолеет десять этажей, потом закроет дверь в квартиру, станет под душ и смоет с себя все это дерьмо. Смоет с себя все, что налипло за время путешествия по этажам. А потом таки напьется. Потому что и мозги тоже нужно промыть. Вымыть к чертям собачьим всю эту гадость, которую он увидел и услышал…