Япона осень
Шрифт:
Я на миг остановился, с восхищением оглядывая это масштабное строительное действо… И очнулся, лишь когда мои спутники успели пройти вперёд, обернуться и окликнуть меня. Пришлось ускорить шаг, чтобы догнать их. Впереди было много всяких разных дел.
Дневник Листова И. А.
Двести первый день. Вечерний гость.
День прошёл в суете и дожде. А ещё за этот день я дважды менял одежду, потому что всё, надетое на улицу,
Народ уже привык рано ложиться и так же рано вставать. Поэтому никто особо у костров не засиживался, с темнотой разбредаясь по капсулам. Во всяком случае, те, у кого они были. В нашей группе теперь хватало и таких наёмных работников, кто жил под навесами.
Я, пожалуй, был одним из немногих, кто не отказывал себе в удовольствии, не торопясь, понаблюдать за закатом. Ставил у своей капсулы пластиковый стул, садился и смотрел в сторону моря. Обычно ещё заваривал себе травяную настойку из местного сбора. Чтобы не скучать.
Этот ежевечерний ритуал примирял меня с тем положением, в котором мы, люди, оказались. Это было что-то вроде сброса параметров после долгого дня. А для других членов группы — своего рода сигнал заканчивать рабочий день, раз уж даже начальство сидит и пялится в небо.
Иногда ко мне присоединялся Мелкий, иногда — Трибэ, иногда — Дунай и Кострома. На этот случай у капсулы всегда стояли запасные стулья.
Но в этот раз стул заскрипел как-то необычно: особенно протяжно и жалобно. Да и поздновато было для моих приятелей… Скосив глаза, я уловил белоснежный отблеск в ночной темноте. И это были не зубы Хир-Си.
— Сидишь? — мрачный голос Кукушкина заставил меня выгнуть бровь, уставившись на мэра.
— Сижу, — проморгавшись и убедившись, что мне не чудится, согласился я.
— Пошли… — мэр как сел, так и поднялся.
А вот я вставать не спешил. Выглядел Кукушкин мрачным, помятым и расстроенным. Вдруг решил сорвать злость и прибить бедного Ванечку? Кто этого тирана и деспота знает…
— Да пошли уже! — нетерпеливо махнул головой Кукушкин. — Не укушу!
— Ну а вдруг? — поделился я своими сомнениями. — Ты, Иваныч, сегодня сам не свой…
— Так, Вано, пошли, не зли меня! — нахмурился мэр. — Сам потом пожалеешь, что не пошёл!
— Ладно-ладно… — я со вздохом поставил кружку с отваром на землю и встал. — Но ты прервал важный ритуал, Иваныч! Так и знай.
— Я тебя тоже на важный ритуал зову! — буркнул мэр, глядя, как из темноты выныривает Русый с высунутым языком и пристраивается рядом со мной.
Может, Кукушкин и хотел сказать что-то против, но не стал.
— Иваныч, а куда мы идём-то? — спросил я, и мэр молча указал мне на недостроенные зубцы крепости на скале, отчётливо заметные на фоне темнеющего неба.
Опять пришлось топать через всё Алтарное, вдыхая ароматы человеческой жизнедеятельности. Но я и в самом деле начинал понемногу привыкать.
На строительной площадке было пусто и скучно. Рабочие ушли спать, стража заблокировала на ночь этот малый палец скалы, и теперь шумел здесь только ветер, неизменный спутник любой высокой постройки.
Один из участков стены был практически доделан. Наверх вела каменная грубая лестница без перил. Судя по дыркам в камне, когда-нибудь они здесь будут, но пока их черёд ещё не пришёл.
— И что, не падают? — удивился я, поднимаясь вслед за Иванычем.
— Кто упал — тот сам дурак! — вполголоса пробухтел мэр. — Но вообще случаи были, конечно… Пока удавалось «лечилками» обходиться. Но скоро придётся нанимать только тех, у кого репликационные капсулы есть.
Стена была неровной. В этом месте она расширялась полукругом, выдающимся за пределы периметра. Наверно, это удобно для обороны, не знаю… Я тот ещё профан в фортификации. Не понимаю до конца, для чего эта площадка. А вот для чего на ней стоит стол и несколько пластиковых стульев — кажется, догадался.
— О! Место для наблюдения за солнцем и звёздами? — уточнил я.
Иваныч пару секунд непонимающе смотрел на меня, а затем покачал головой.
— Нет… Я даже не знаю, как тут закаты и восходы выглядят. Вечером я занят допоздна. А утром я сплю, чтобы потом весь день с ног не падать, — признался он. — Но посидеть тут в тишине вполне можно, особенно ночью… Садись!
Мэр указал на стулья, и я не стал отказываться. Не знаю, чего нужно было Кукушкину, но компанию я составить всегда готов.
— Знаешь, чем ты мне как человек нравишься, Вано? — неожиданно спросил Иваныч.
— Оптимизмом! Умом и сообразительностью! — уверенно ответил я, усаживаясь на стул и потрепав Русого по загривку.
— И скромностью, ага! — кивнул Иваныч. — Нет, Вано… Ты просто неамбициозный. Вот почему!
— Ну да! — не стал я спорить.
Мои амбиции никогда не распространялись за рамки занятого положения. Если я Вано, который хочет штаны, то я просто хочу лучшие штаны из возможных в моём положении. Если я Вано, который хочет топор, то пусть он просто будет лучшим в группе.
— На мировое господство не претендую, — скромно добавил я.
— Вот!.. — Иваныч замолчал, а затем нагнулся к незаметно притулившемуся у парапета мешку и достал оттуда глиняный горшок странной формы.
Этот горшок больше напоминал бутылку. Правда, с узким длинным горлышком и маленьким основанием.
— В этом вся суть, Вано! Ты не претендуешь на весь мир, — согласился Иваныч. — Ты легко добиваешь успеха там, где хочешь, но не стремишься туда, куда положено стремиться…
— Положено? — не понял я, глядя как мэр выставляет на стол пластиковые кружки самодельного производства.