Япония до буддизма. Острова, заселенные богами
Шрифт:
Похоже, что характерная для эпохи Яёй керамика попала на равнину Канто лишь приблизительно в 1 веке до нашей эры — то есть в пограничный период между ранним и средним Яёй. В среднем Яёй на севере острова Кюсю доминирующее положение как по продолжительности существования, так и по размерам и количеству сосудов занимала керамика Сугу. Большие сосуды были необходимы для захоронений, и эти своеобразные гробы на удивление стандартных размеров и качества могли изготавливаться только в мастерских, специализирующихся на выпуске продукции такого рода (фото 41). Поверхность керамики Сугу лишена каких бы то ни было украшений, только около ободка горловины и в том месте, откуда стенки сосуда начинают сужаться к его нижней части, сделаны горизонтальные валики из глины (рис. 30, поз. 6). Верхняя поверхность горловины плоская, Т-образная в сечении; по боковой части горловины иногда нанесены насечки. Возможно, предназначенные для захоронений сосуды и не требовали особого украшения, однако кухонная керамическая посуда украшена еще меньше, причем даже при наличии какой-либо декоративной отделки последняя сводится к декоративному оформлению края ободка изделия. Как маленькие, так и большие сосуды Сугу более поздних периодов часто просто покрывали красной краской.
На юге острова Кюсю существовали свои особые типы керамических сосудов. Обычно это грубые изделия, лишь отдаленно
Гребенчатый орнамент — это основной вид декоративного оформления керамики периода среднего Яёй в Кансае, причем мастера этого региона достигли достаточно больших высот в его создании (фото 57 и рис. 30, поз. 19). Часто этот орнамент переходит в волнообразный, который особую популярность приобрел в Карако (рис. 30, поз. 18). Местные гончары почти не уделяли внимания отделке края горловины сосуда, зато об украшении поверхности изделия они практически никогда не забывали. В более северных районах гребенчатый орнамент встречается редко; новомодные течения сначала лишь слегка затронули север — оплот шнурового орнамента, однако постепенно он начал сдавать свои позиции, и по мере продвижения керамики эпохи Яёй в глубь региона на изделиях все чаще стали появляться оба вида орнамента. В этих изделиях зональный шнуровой орнамент либо довольно близко копирует орнамент, которым в северных районах декорировали сосуды в эпоху Дзёмон (например, в керамике Минамиояма), либо используется для украшения всей поверхности сосуда (рис. 30, поз. 29, 30).
В Кансае в период позднего Яёй керамика Синдзава сменила керамику Кувадзу с характерным для последней гребенчатым орнаментом. Сосуды Синдзава могут иметь поверхность как свободную от всяких рисунков, так и украшенную гребенчатым орнаментом, состоящим из сравнительно редких полос, часто принимающих вид зигзага (фото 53). Интересно, что у этих изделий появляется такая характерная особенность, как сильно расширенная верхняя часть сосуда (рис. 30, поз. 21). Слегка видоизмененная, она сохранилась у сосудов Яёй и после того, как эта керамика начала свое шествие по равнине Канто, а на севере Кансая верхнюю часть сосуда даже стали украшать шнуровым орнаментом.
Обнаруженные в городе Нагоя сосуды типа Ацута отличаются почти круглой нижней частью и узким основанием, иногда красной краской на них нанесен рисунок — например, по зигзагообразному орнаменту (фото 55).
Только единичные сосуды типа Торо декорированы шнуровым орнаментом, да и то часто он сочетается с процарапанным рисунком, а в отдельных случаях — с гребенчатым орнаментом (рис. 30, поз. 23). Нельзя утверждать, что длинные процарапанные полосы характерны только для керамики позднего Яёй, однако не вызывает сомнения то, что это отличительная черта всех сосудов второй половины данного периода. То же самое можно сказать и о лишенной рисунка и часто достаточно грубой поверхности этих изделий. Горло нескольких сосудов из Торо украшены небольшими глиняными шариками — в этом плане сосуды Торо напоминают сосуды Кугахара с равнины Канто, горло которых декорировано лепным ободком и зональным шнуровым орнаментом в форме зигзагов (рис. 30, поз. 32). На сосуде из Яёй-тё когда-то тоже были такие же шарики и шнуровой орнамент на плечиках изделия. Если бы верхняя часть этого сосуда не была утрачена, он бы выглядел точно так же, как его собрат из Маэно-тё, префектура Токио (рис. 30, поз. 34). Нижняя часть сосудов, по форме напоминающих чашку со слегка вывернутым наружу ободком, постепенно удлиняется, и в итоге сосуд приобретает вид чашки на ножке. В таблице С. Сугихары этот окончательный вид изделия не нашел отражения. При раскопках многих поселений эпохи Яёй обнаружены подставки для сосудов с круглым дном или для каких-то иных целей. Многие считают, что данные подставки довольно часто использовались в церемониальных целях.
Бронзовые изделия эпохи Яёй — это символы светской власти с магической нагрузкой. Несмотря на то что точное предназначение этих изделий не всегда понятно, они все же имеют самое непосредственное отношение к религиозным обрядам. Замена прежних каменных и глиняных символов бронзовыми произошла тогда, когда в результате стабилизации экономической ситуации японцы стали больше полагаться на собственные силы и оценивать явления жизни с материалистической точки зрения. Новое отношение к силам природы и возлагаемые на эти силы новые надежды основывались на потребностях аграрного общества. Без сомнения, религиозные обряды были связаны с сельскохозяйственными сезонами и включали в себя принесение даров божествам, праздники и танцы в их честь. Одним из таких обрядов и были «похороны» оружия и колокольчиков. Возможно, такой же ритуал проводился и с глиняными фигурками, которые были обнаружены в песчаном холме в Миюке Мацубаре рядом с деревней Кофудзи в префектуре Фукуока, ведь обстоятельства, в которых они находились, были схожими. Рядом с тем местом, где обнаружили монету Хучжуюань, были откопаны восемь довольно бесформенных фигурок (рис. 32). Их высота в среднем около семи сантиметров, глаза и нос обозначены дырочками, у фигурок массивная нижняя часть, позволяющая им стоять без опор или подставок. Причудливый внешний вид этих изделий, резко контрастирующий со сдержанностью и даже строгостью фигурок эпохи Дзёмон, свидетельствует о том, что у них было иное предназначение. Вместе
Интересные проблемы связаны с сосудами с изображением человеческих лиц, найденными в различных удаленных друг от друга местах. Таких изделий обнаружено довольно много. Похоже, они были изготовлены там, где культура эпохи Яёй все же сумела прорваться в изолированные от внешнего влияния центры культуры неолита. Итогом этого стало появление сосудов, характерных для эпохи Яёй, но с присущими эпохе Дзёмон особенностями (фото 56). Такой сосуд был найден в префектуре Ибараки вместе с тремя другими. Обстоятельства, при которых они были обнаружены, позволяют предположить, что они были захоронены специально. Судя по форме данного сосуда, он, вероятно, предназначался для хранения зерна. Возможно, здесь мы имеем дело с редким случаем изображения на изделии божества-покровителя земледелия. Стоит добавить, что контур глаз и область рта обведены красной краской.
Практика подпиливания зубов по-прежнему сохранилась, однако к концу века бронзы и железа она сошла на нет. Представляет интерес один из черепов эпохи Яёй с острова Хирадо. В его куполе имеется небольшое отверстие — судя по всему, оно осталось от остро заточенного копья или пики (фото 46).
Глава 4
ПРОТОИСТОРИЧЕСКИЙ ПЕРИОД
Многоликость и сложность структуры общества протоисторического периода, полная интриг жизнь и насильственная смерть как результат любовных похождений и профессиональных занятий, показанные на примере императорского двора и знати, описаны в ранней японской классической литературе: в хрониках «Кодзики» и «Нихон Сёки» (последние известны также под названием «Нихонги») — «Дела минувших лет» и «Анналы Японии» соответственно, если, конечно, У. Астон правильно перевел эти названия. В течение многих столетий описываемые в хрониках события передавались из уст в уста; «Кодзики» были записаны только в 712 году, а «Нихон Сёки» — в 720 году нашей эры. Цель записи этих сказаний заключалась не только в том, чтобы, основываясь на исторических событиях, доказать преемственность власти императоров, но и в том, чтобы еще раз подчеркнуть законность претензий определенных племенных кланов на эту власть. В хрониках делается упор на первенство этих кланов, пользующихся божественным покровительством и на полях сражений регулярно отстаивающих свое право быть первыми. Для этого были привлечены многочисленные источники, в результате объединения которых получилось сложное сочетание явной мифологии, китайских и корейских исторических сказаний и легенд, полуисторических приключений и фактических событий. Временами хроники поднимаются до уровня эпоса, созданного под влиянием литературного вдохновения, но чаще они очень приземленные и даже примитивные. Они представляют интерес как сочетание очень увлекательных сказок и фантазий, требующих толкования с точки зрения символизма, со вполне правдоподобным изложением событий. В хрониках очень сильно ощущается влияние китайской литературы; собственно говоря, «Нихон Сёки» сразу были написаны на китайском языке, и обе хроники были записаны китайским письмом.
Мы имеем возможность лишь кратко рассказать о значении, которое имели эти книги, и остановиться на их содержании. Запись обеих хроник преследовала одни и те же цели; в них приводятся одни и те же, только с небольшими вариациями, мифы. Информация исторического характера в основном тоже одинаковая, хотя в «Нихон Сёки» ее больше. К древним преданиям обратились для того, чтобы рассказать об истории создания империи, хотя записаны данные хроники именно в поздний период, и подтверждением этого является использование слов и понятий, характерных для того времени, когда уже привычными стали железные и бронзовые мечи, зеркала и другие предметы. Согласно хроникам, события развивались вполне логично — сначала появились боги, потом острова, которые через некоторое время были заселены богами; при этом никаких временных привязок в текстах нет. В первой части «Кодзики» безошибочно узнается влияние китайской философии с ее дуалистской (ян-инь) концепцией Вселенной: материя начала сгущаться, но ни сила, ни форма еще не появились; тем не менее, небо и земля уже разделились, и три божества начали процесс созидания; потом возникли Активная и Пассивная сущности, давшие начало всему живому. После этого были созданы Луна и Солнце. В долине Высокого неба боги-родоначальники произвели пять поколений небожителей, которые были поселены на землю. В седьмом поколении богов родились Идзанаки и Идзанами — «царственный мужчина» и «царственная женщина». Эти два бога создали Восемь островов.
«Восемь островов» не являются островами в полном смысле этого слова, скорее это местность на юге Японии. Согласно преданиям, боги определили центр земли — им оказался остров под названием Оногоро, вероятно расположенный неподалеку от острова Авадзи. Если воспринимать сказанное буквально, то возникает вполне правомерное предположение: территория, находившаяся под контролем правителя, по инициативе которого были записаны устные рассказы, распространялась вплоть до равнины Канто. На Оногоро был установлен священный Столб Неба. Через некоторое время были созданы другие острова. Идзанаки и Идзанами породили множество богов, среди них была и богиня Солнца Аматэрасу — настолько красивая, что ее отправили на небеса и назначили там верховной богиней. После Аматэрасу у Идзанаки и Идзанами родились бог Луны и бог грозы. Последний получил имя Сусаноо; из-за своего ужасного характера и поступков, вызывавших гнев и осуждение всех небожителей, он пользовался дурной славой: он осквернил зал, где шло празднество, содрал шкуру с пегого жеребца, портил тропинки между рисовыми полями и совершал другие «подвиги». Как говорится в хрониках, по прошествии определенного времени острова вышли у небес из-под контроля — возможно, это означает, что воинственно настроенные племена предприняли попытки отстоять свою независимость. Тогда боги поручили внуку богини Аматэрасу отвоевать у людей землю и вернуть ее богам. Вооруженный тремя символами — драгоценным камнем, мечом и зеркалом, — которые придавали ему смелость и одновременно защищали его, он спустился на землю на юго-востоке острова Кюсю. Впоследствии именно оттуда отправился один из его потомков на поиски места, откуда удобнее управлять своими владениями. Имя этого человека было Каму-ямато-ихаребико, в 660 году до нашей эры он стал первым императором Японии Дзимму-тэнно. Легенды говорят, что правил он более ста лет. За это время он собирал и перегруппировывал свои силы, путешествовал по воде на север острова Кюсю, переплывал Внутреннее Японское море; после того как он прошел все земли там, где ныне находится префектура Осака, он обследовал весь полуостров Кии в поисках подходящего места для возведения храма в честь богини Аматэрасу, нашел его (в настоящее время оно известно как «храмы Исэ») и водрузил знамя этой богини в Касиваре на равнине Ямато.