Япония до буддизма. Острова, заселенные богами
Шрифт:
Если предположение о том, что великие архитектурные достижения относятся ко времени периода могильных курганов, верно, то, возможно, это объясняется следующим: увеличение контактов с Кореей и оптовые поставки изделий корейских мастеров оказали благотворное влияние на уровень мастерства японских ремесленников, в результате чего он возрос до континентального. Корейские плотники могли показать своим японским коллегам, как при возведении стен и крыш использовать пиломатериалы, как строить на основе точного плана, как при помощи расположенных через равные промежутки окон подчеркивать линейность. Похоже, что тогда же появились и такие новшества, как циновки для стен, и, судя по внешнему виду ханива, штукатурка. Фронтоны стали укреплять наличниками — широкими досками, закрывающими фронтонные стропильные ноги; в двухэтажных зданиях начали полностью использовать оба этажа; вход, по континентальному образцу, переместился на длинную южную сторону. Конечно, вероятно, в основном эти изменения происходили постепенно, однако уже к V веку они были известны и часто применялись при строительстве зданий.
Существовало два основных типа зданий: первый свидетельствовал о пристрастии хозяев к новизне, владельцы домов второго типа отдавали дань традиции (рис. 33, а-е). Строений первого типа было больше, это были городские дома и амбары знати, они отличались
По-прежнему делали полуземлянки, иногда их строили в комплексе с сооружениями иных типов — такой комплекс зданий изображен на знаменитом зеркале, хотя, с моей точки зрения, эта полуземлянка — скорее большое хранилище, чем зимнее жилище хозяина усадьбы (фото 89). Часто археологам встречаются только крыши ханива, причем положение, в котором их находят, указывает либо на то, что данная двускатная крыша была установлена над полуземлянкой, либо на то, что крыша сама по себе стала приобретать эстетическое значение. Некоторые из этих крыш имеют очень причудливый вид, они устроены значительно затейливее, чем крыша здания из Минамиканаи в префектуре Сайтама (рис. 33, ж). Их необычные формы невольно заставляют задуматься над тем, что это в действительности — реально существовавшее когда-то сооружение или же плод воображения протоисторического мастера. Ханива жилых зданий и хозяйственных построек находят повсюду, начиная с юго-востока острова Кюсю, вдоль побережья Внутреннего Японского моря, включая Кансай и кончая центральными горами. Самая интересная коллекция ханива, состоящая из восьми моделей, ни одна из которых не была похожа на другую, была обнаружена при раскопках могильного кургана Тяусуяма в Акабори, префектура Гумма. Как бы то ни было, «съемные» крыши найдены учеными главным образом в префектурах Гумма и Тотиги, датируются они серединой периода могильных курганов.
Ханива одного необычного здания из земель Кумасо на острове Кюсю, возможно, является ключом к загадке упоминаемого в литературе муро — в ранние периоды его использовали в качестве жилища типа землянки, а позднее — в качестве ледника. Оно могло служить залом для торжественных приемов, ведь подобное большое помещение было выкопано по приказу императора Дзимму: в этот зал он пригласил своих врагов, которые вошли в него, не подозревая о том, что оказались в ловушке, и после трапезы были убиты. Не исключено, что полуземлянки для знати надстраивались сверху более капитальными сооружениями. Основная часть дома из Миядзаки возведена над полуземлянкой, затем были пристроены боковые крылья с двускатными крышами, а спереди и сзади здания — еще по небольшому домику, напоминающему аккуратные портики с двускатной крышей конькового типа. Под какой-то из этих портиков должен уходить наклонный пандус. Дворцовый характер сооружения заставляет вспомнить приведенную в «Нихонги» одну из историй о правлении Нинтоку — императора столь доброго и милосердного к своему народу, что ухудшающееся состояние собственного дворца он считал менее важным, чем процветание родной земли. В «Нихонги» приводится рассказ об этом императоре, вероятно несколько приукрашенный: стоявший в столице Нанива (префектура Осака) Такацу — дворец императора настолько обветшал, что «с пристроек и самого здания осыпалась штукатурка, с балок двускатной крыши, конькового бруса и столбов отвалились украшения, покрывавшая крышу солома торчала неаккуратными пучками. Происходило это потому, что ради удовлетворения собственных прихотей император не мог отвлечь людей в сезон сельскохозяйственных работ». Подневольный труд был на время отменен; дворец превратился в руины, однако три года спустя, когда страна превратилась в процветающую, по воле народа был построен новый дворец. В хрониках не говорится, как долго продолжалось его возведение, однако «…люди сами, без надсмотрщиков, помогая старым и направляя юных, подвозили древесину, носили на спинах корзины (с землей) и, не жалея сил, сменяя друг друга, работали на строительстве день и ночь. Таким образом все помещения дворца довольно скоро были готовы». Хотя столь явный альтруизм Нинтоку наводит на мысль, что вся эта история была позаимствована из китайской исторической литературы, некоторые утверждения все-таки заслуживают внимания. С моей точки зрения, неподневольный неквалифицированный труд требовался для перемещения больших масс земли в том случае, если дворец состоял из нескольких помещений и под ними было необходимо вырыть ямы. Не исключено, что данный ханива свидетельствует о том, что существовали дворцы разных типов, и это был один из них. Возможно также, что зал для торжественных приемов был каким-то образом связан с императорским дворцом, имеющим вход и три расположенных в стратегических точках караульных помещения.
Построенные на поверхности земли дома знати обычно были одноэтажными, очень часто с коньком на двускатной крыше или с сильно выступающим наличником на фронтоне; коньковый брус выступал за наличник; два горизонтальных коньковых прогона придавали всей конструкции дополнительную прочность (рис. 33, д). Похоже, что именно ханива были предтечей двухэтажных сооружений с двускатной крышей конькового типа и с двускатной крышей ломаных линий, при этом, в свою очередь, последний тип крыши стал прообразом характерных крыш буддийских храмов. Кто-то может подумать, что в высоких зданиях делали дополнительный этаж в расчете на то, что со временем он уйдет в землю, — подобно тому, как в землю втыкаются полые цилиндрики, на которых сверху закреплены фигурки людей или животных, — однако все вертикальные опоры этих зданий не столь высоки и расположены в основном над землей, а не в земле и, как складывается впечатление, в дополнительной поддержке не нуждаются. Только в одном-единственном случае отверстия в нижней части здания напоминают дырочки в цилиндриках с фигурками наверху и указывают на то, что данное сооружение частично было погружено в землю (рис. 33, в).
Высокие, узкие здания южного типа на сваях, которые строили уже к I веку нашей эры (судя по датировке колокольчика), уступили место более массивным, похожим на традиционные японские амбары домам. Правда, эти массивные здания либо не пользовались популярностью у мастеров ханива, либо эти мастера не считали необходимым делать точные копии таких сооружений. На зеркале (фото 89) изображены два здания на сваях с крышами разных типов. У одного из зданий точно такая же, как на колокольчике из Кагавы, скошенная книзу двускатная крыша, а по углам сделаны выступы V-образной формы. У второго строения, более прочного с виду, имеется лестница, ведущая на превращенный в балкон
К возведению зданий на сваях прибегали при строительстве храмов еще в ранний период; создается впечатление, что к зданиям свайного типа относился и дворец Дзимму-тэнно, пока тот еще жил на острове Кюсю. Как повествует «Нихон Сёки»: «Они (местная знать) построили дворец, стоящий над землей на одном столбе…» Совершенно очевидно, что эти строения были временными резиденциями императора, поскольку он постоянно находился в походах или путешествиях. Однако чуть ниже, в той части «Нихон Сёки», где повествуется о его безвылазном трехлетнем пребывании в местности Киби (ныне территория префектуры Окаяма на побережье Внутреннего Японского моря), особо отмечено, что резиденцией императора был «временный дворец». Конечно, в обстоятельствах того времени любой традиционный комплекс дворцовых сооружений строился бы очень долго.
Кроме дворца Дзимму, в древних хрониках есть упоминание о том, что император Суинин перестроил храм Идзумо, сделав его копией собственного дворца, — наверное, это можно расценить как свидетельство того, что императорские резиденции возводили на поднятых над землей платформах. Вознесенный над землей дом и в буквальном и в символическом смысле говорил о почти богоподобном положении его владельца. В данном случае идет речь о том, что определенные архитектурные особенности могли иметь только соружения, принадлежавшие верховным правителям. Согласно другой легенде, явно появившейся в пропагандистских целях, император Юриаки сильно разгневался, увидев дом своего вассала, управлявшего княжеством Сики. Дело в том, что, в подражание императорскому дворцу, на крыше дома было сделано кацуоги — то есть поперек конькового бруса положены бревна сигарообразной формы. Император сначала приказал своим людям сжечь дом дотла, но в конце концов он отменил это решение: управляющий, называя себя рабом императора (кстати, Юриаки называл его так же), в страхе признал, что он «переусердствовал со строительством», и принес в жертву августейшему монарху белую собаку. Этим кацуоги и тиги (тиги — продление линии фронтона) по-прежнему придается особое значение в синтоистских храмах, в большинстве которых ревностно оберегают незыблемость древних форм. Претензии императорской семьи на божественное происхождение, что вполне логично, нашли отражение в архитектуре, поэтому архитектура дворцов и храмов имеет много общего.
Постепенно все большее значение в жизни протоисторического общества стал приобретать такой имеющий широчайшую область применения металл, как железо. Как правило, реальная роль железа при закладке основ экономики страны отступает на второй план, она не находит должного отражения в литературе, где о железных мечах, щитах, доспехах и тому подобных вещах почти всегда говорится только как об оружии и подарках. Пока не удалось определить, где преимущественно осуществлялась обработка железа, — в других странах или на Японских островах, одинаково возможны оба варианта. Тем не менее, к периоду среднего Яёй на равнине Канто железо уже было хорошо известно: такой вывод можно сделать, исходя из того, что в археологическом памятнике Акасака (город Миура, префектура Канагава) керамика этого периода была найдена вместе с изделиями из железа, в частности с железными топорами. Это может указывать на то, что к данному моменту железо уже попало в регионы, которые позднее оказались на территории государств периода могильных курганов. Именно в могильниках смогло сохраниться то небольшое количество артефактов из железа, которое удалось найти на сегодняшний день. Как правило, это предметы бытового и ритуального назначения, связанные с жизнью высших слоев общества, однако интересно, что среди них иногда вдруг встречается какой-нибудь сельскохозяйственный инвентарь — несомненное свидетельство того, что покойному принадлежали обширные рисовые поля. Стоит заметить, что со времени эпохи Яёй сельскохозяйственные орудия изменились очень мало. Грабли делали с тремя или четырьмя зубьями, обух топора приобрел несколько другой вид, пилы были короткими, и поэтому при работе требовалось совершать очень много движений. Кроме перечисленных, в повседневной жизни пользовались следующими орудиями труда из железа: ножницами, серпами, рыболовными крючками, гарпунами и наконечниками копий самых разнообразных форм.
В тех случаях, когда по бесформенным фрагментам сложно понять, каков был первоначальный вид артефактов, эту проблему нам помогают решить сохранившиеся в захоронениях каменные копии железных, бронзовых и деревянных изделий (рис. 34). Обычно эти небольшие по размеру каменные копии предметов сделаны из зеленого стеатита, тщательно обработаны и довольно часто покрыты красной краской. Такие копии — характерная черта раннего этапа периода могильных курганов; больше всего их находят в захоронениях в Кансае, на равнине Канто и в горных районах к западу от нее — то есть там, где железа было достаточно много. Однако в этой связи стоит особо отметить, что на равнине Канто бронза была практически неизвестна. Поскольку отдельные могильники содержат весьма значительные количества изделий данного типа, можно предположить, что явление копирования свидетельствует о том, что на момент устройства захоронения у людей не было возможности положить в него оригиналы самих изделий. Также нельзя исключать, что люди предпочитали оставлять оригиналы предметов себе для дальнейшего использования, а в могилы класть их копии. Из огромного числа разнообразных изделий в книге мы можем привести рисунки лишь небольшой их части, причем следует оговориться, что некоторые из них имеют явно церемониальное предназначение. Производство деревянной утвари и других товаров из дерева (например, пестов для ступок и башмаков сабо), вероятно, осуществлялось в соответствии со строгой системов стандартов, если оно вообще не было массовым (рис. 34, г, з). Изготовление каменных копий этих изделий требовало большего времени, усилий и даже более тщательного выбора материала, чем создания их оригинала — в этом заключается парадокс, объяснить который не так-то просто.