Японская пытка
Шрифт:
Наконец строгий военный медик дал «добро» начинать трапезу. Он не сразу набросился на аппетитные лягушачьи лапки, а как положено — помолился. Ричард, уже впившийся зубами в мясо, почувствовал себя неловко. И хоть и обещал не молиться до тех пор, пока не выберется из передряги и не напьется как свинья, все же стал беззвучно шевелить губами.
— Неплохо живем, — обсасывая косточки, говорил Николай. — Еда у нас, как в дорогом французском ресторане. Вот только без соли.
— Почему без соли? — передернул плечами Ричард. — Можно к краю озера сходить, это же солончак, там уже немного выпарилось на иле.
— Да ну его к черту еще
— Я вот тоже без хлеба наесться не могу, — поддержал русского американец. — И всегда удивлялся алеутам. Есть у нас на Аляске такой малый народ, типа эскимосов. Они хлеба вообще не едят. Только мясо, всяких морских котиков, тюленей, моржей. Это видеть надо: убили тюленя, и еще с теплого ножом сало вырезают и окровавленное жрут. Как только им подобное в горло лезет?! Я один раз попробовал, так оно же все рыбой пахнет, чуть не стошнило. Алеуты все здоровые: и мужчины, и женщины, и дети. Могут сутками на морозе ходить, спать, и не было еще случая, чтобы кто-нибудь из них замерз. А вот пить спиртное они совсем не умеют, выпьет чуть-чуть, почти с наперсток, и все — пьяный, словно влил в себя бутылку виски. И почему так, не знаю.
Николай обсосал еще одну лягушачью лапку и почувствовал, что насытился, бросил косточки в тлеющие уголья.
— Объясняется это просто. Есть так называемые «зерновые» народы и «мясные». Предки «зерновых» уже тысячелетиями занимались земледелием, пекли и ели хлеб. А хлеб в желудке начинает бродить, вырабатывает алкоголь. Вот и выработался в их организме специальный фермент, расщепляющий спиртное. А у народов Севера и у кочевников хлеба не было, они привыкли только мясо есть. Вот и не выработался у них фермент, отвечающий за алкоголь. Потому они так быстро и пьянеют.
Николай давно уже ни с кем не говорил, ведь не назовешь полноценным разговором его перестукивание морзянкой в корпусе «ро», и долгое вынужденное молчание заставляло его теперь просто болтать, наслаждаться тем, что можно беседовать. Камикадзе и тибетский монах, не понимавшие английского, тихо переговаривались по-японски о чем-то своем. А Ричард был не прочь послушать образованного человека. Он уже представлял себя вернувшимся домой, как он будет сидеть за стойкой в нелетную погоду, когда суровому полярному мужчине только и остается — пить виски в баре с другими авиаторами, когда за окном бушует метель и ни один самолет не может подняться в небо. Прикрыв глаза, американец представил себя подвыпившего, сидящего за барной стойкой с приятелями. А те, раскрыв рты, слушают его рассказы об ужасах, творившихся в корпусе «ро» и секретных лабораториях, где ставили опыты над живыми людьми, и о побеге, и о том, почему алеуты очень быстро напиваются.
Николай уже завелся.
— Деление на «зерновые» и «мясные» народы знали еще древние римляне, — углубился он в историю. — Когда римляне пошли в поход на Парфию…
— Парфия — это где? — перенесся из бара в Анкоридже на солончаковое озеро американец.
— Средняя Азия, — уточнил Галицкий. — Так вот, когда Красс вел свои легионы в Парфию, им пришлось проходить через земли, занятые кочевниками. А римляне — народ «зерновой», у них в армии в каждой десятке легионеров были
— Ну и как, выиграли римляне войну с Парфией? — спросил американец.
— Парфяне их разбили. Из-за того, что римские воины были ослаблены. С этой войной еще одна интересная история случилась. И связана она с той землей, на которой мы сейчас сидим. Парфяне захватили в плен несколько сот римских легионеров и предложили им перейти к себе на службу, иначе их сделали бы рабами.
— Они согласились?
— Конечно, солдат — он везде солдат. Парфяне боялись, что римские легионеры убегут от них с оружием в руках, и потому послали их служить на свою восточную границу — границу с Китаем.
— Римские легионеры на границе с Китаем? Вот уж никогда не думал, что такое возможно, прямо как в комиксе?! Ты ничего не путаешь?
— В книге читал, исторический факт. И вот во время одной из битв парфян с китайцами последние окружили римских легионеров и предложили им сдаться. Римляне действовали так, как их тренировали на родине. Сделали «черепаху», укрывшись с боков и сверху щитами. Такую конструкцию из луков не пробьешь. А китайцы даже понять не могли, что такое римляне вытворяют. Они просто размолотили в щепки щиты из арбалетов, которых еще не знали римляне.
— Да, хорошее оружие многое решает, — согласился Ричард.
— Сдавшихся римлян китайцы взяли к себе на службу.
— Я вот только одного понять не могу, — задумался американец, — как-то странно получается: китайцы такие передовые насчет оружия были, а когда порох первыми придумали, то в военном деле его использовать не стали. Только на фейерверки. А вот европейцы сообразили, пушек понаделали, мушкетов — и считай, весь мир завоевали.
Продолжить увлекательную дискуссию с историческими экскурсами не удалось. В звуки природы — свист ветра, шум тростника, кваканье лягушек диссонансом вошел еле различимый гул двигателя. Доносился он издалека. Беглецы мгновенно смолкли. На лицах проявилась тревога. Благодушие и расслабленность тут же улетучились. Американский летчик вскинул голову.
— Самолет — или бомбардировщик, или транспортник. У истребителя двигатель по-другому звучит. Кажется, я даже знаю марку — это «Дуглас».
Галицкий тут же припомнил, что видел на летном поле «Отряда 731», когда встречал немца Гросса, именно «Дуглас».
— У них такой самолет есть.
— В «отряде» даже есть своя авиация? — вскинул брови Ричард.
— У них много чего есть.
Гул нарастал.
— Все в укрытие! С воздуха нас будет видно, как на ладони, — распорядился Галицкий.
Костер тут же залили водой, черное пятно кострища забросали сухим тростником, чтобы его не заметили с воздуха. Беглецы заползли в свое слепленное из ила и тростника укрытие. Ричард наблюдал за небом, проковыряв в крыше отверстие размером с кулак.
— Точно — «Дуглас», — сказал он.
Самолет шел высоко.
— Если бы мы были в чистом поле, нас бы мигом обнаружили, — Николай не удержался от того, чтобы напомнить товарищам о своей правоте при выборе маршрута. — Уже пролетел? — спросил он у Ричарда, вслушиваясь в удаляющийся гул.