Яра

Захарова Татьяна Александровна

– С тобой мы познакомились месяца четыре назад, когда я был по делам в Пскове. Мы полюбили друг друга. А после аварии я решил привести тебя к себе в Москву. Тем более тебе нужна была пластическая операция. Но про неё желательно вообще не упоминать.
– Аня согласно кивнула и предположила.

– Думаю, мне стоит почитать про Псков. Или как-нибудь съездить туда.
– Дальше разговор потек в привычном русле.

Постепенно снимали швы и убирали повязки. Но настроение Яры только ухудшалось. Она все больше замыкалась в себе. С каждым днем он все реже видел её улыбку. И, наконец, Дима не выдержал.

– Слушай, - строго начал он, - ты выбрала жизнь, вот и живи!!! Прекращай

хандрить!!!
– Яра открыла уже рот, чтобы начать оправдываться, но почувствовала, что не в силах.

– Тебе не кажется, что ты слишком многого от меня требуешь?
– устало спросила она. Дима хмуро смотрел на неё. И от этого взгляда Яра почувствовала, как все в ней закипает. И уже не было сил сдерживать свое раздражение.
– Черт возьми, здесь просто невыносимо скучно!!! От этих повязок на лице я чувствую себя смертельно больной! Ещё лицо все чешется!!! Голову помыть нормально уже третью неделю не могу!...
– Гнев выплеснулся, а внутри осталась только пустота. Со слезами на глазах она призналась.
– Я ужасно скучаю по своей семье, по своим друзьям, по дому... А из-за этих повязок не могу даже нормально пореветь...
– Дима притянул её к себе и нежно обнял. Как бы он хотел защитить её от этой боли!!! Если бы он мог, он забрал бы всю её боль себе. Аня прислонилась щекой к его плечу, расслабившись в его объятиях. Устало прикрыв глаза, она без вопросов позволила ему поднять себя на руки. Дима без труда отнес её на руках до лавочки и усадил к себе на колени. Яра поудобнее устроилась в его объятиях, положив голову ему на плечо. Он молча поглаживал её руки и спину. Яра была благодарна за его молчаливую заботу, возможно именно это и помогло ей удержаться от истерики. Если бы он начал убеждать её, что все будет хорошо, она бы точно разревелась, наплевав бы на все повязки и швы. А так все обошлось судорожными вздохами и несколькими слезинками...

Она не знала, сколько времени они просидели так, не обращая внимания на прохожих. Вздохнув, она слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза:

– Спасибо, - благодарно прошептала она. Дима тепло улыбнулся ей, осторожно вытирая платочком её слезы. Аня с грустной улыбкой пробормотала: - Я становлюсь просто ужасной плаксой.

– Не думаю...
– Неожиданная мысль застала её врасплох.

– А твои родители...? Родственники...? Они тоже остались в Новосибирске?
– спросила Аня растерянно.
– Ты, наверное, тоже скучаешь по ним?
– Дмитрий покачал головой, отчего девушка растерялась ещё больше.

– У меня нет родных...
– пояснил он, но в её глазах продолжал стоять вопрос. Тихо он признался.
– Мать оставила меня в роддоме.
– он увидел сочувствие в её взгляде. И захотел как обычно, когда видел проявление жалости к нему, сказать, что он даже благодарен матери за это. Ещё не известно, что бы с ним стало, если бы она оставила его себе. Он видел, какими привозили ребят в роддом: испуганных, исхудалых, избитых, со страшными шрамами не только на теле, но и в душе. И уже лет в двенадцать понял, что лучше вообще никого не иметь, чем иметь родителей-пьяниц или субботних папаш или мамаш. Ему было жаль ребят, с надеждой ждущих у окна своих родителей, которые так редко навещали своих детей. В их взглядах он читал такую тоску, что самому хотелось плакать. И ещё лет в десять он перестал надеяться, что его кто-нибудь усыновит.

Яра заметила задумчивость и печаль в его взгляде и успокаивающе погладила его по плечу. Дима вздрогнул и посмотрел на неё. Неожиданно он осознал, что именно её сочувствие не задевает его гордость. А наоборот. Внезапно ему захотелось все ей рассказать, и он не стал противиться этому желанию.

– Знаешь, сначала я все ждал,

что она приедет за мной. Я никак не мог понять, почему она оставила меня... А потом... мне удалось... убедить себя, что мне так намного лучше...
– и он рассказал ей и про других ребят в детдоме, и про их родителей, и про воспитателей, большинству из которых вообще не следовало заниматься такой работой.
– Обычно, когда кто-то узнает о моем детстве, я всегда говорю, что я даже благодарен матери за то, что она бросила меня. Ещё неизвестно, что хуже было бы для меня.
– сказал в заключении Дмитрий. Он ждал, что Яра ответит на его исповедь чем-то: мне так жаль тебя. Но и тут она его удивила.

– А, действительно, неизвестно каким бы ты стал, если бы она забрала тебя из роддома. И был бы ты вообще жив...
– прошептала она, чувствуя к Диме неожиданную нежность... и даже восхищение его сильным характером. Она старалась не думать о том, чем он занимался после детдома. Он бросил эту преступную деятельность, и это главное. Тем более ей он не причинил никакого вреда. Яра дотронулась ладонью до его щеки и улыбнулась.
– Ты такой сильный... я хотела бы быть похожей на тебя в этом.

– Ты тоже сильная...
– возразил Дима внезапно охрипшим голосом. Яра покачала головой и обняла его, прижавшись к нему всем телом. Она хотела подарить ему утешение, и в то же время это объятие успокаивало и её. Дмитрий нежно поглаживал её по спине. Боже мой, эта женщина-ребенок пытается ещё утешить меня!.. Нежность захлестнула его с головой, он ещё сильнее сжал её в своих объятиях и прошептал.
– Даже сейчас, потеряв все, ты даришь свое тепло другим...
– они ещё долго сидели так, и Дмитрий, наконец, решился предложить.
– Может, мы попытаемся избавить друг друга от одиночества, которое приносит нам столько боли...
– Яра на секунду замерла, понимая, что он предлагает не просто спать вместе, а разделить и горе и радости если и не на всю жизнь, то на продолжительное время. Посмотрев ему в глаза, она с улыбкой спросила:

– Чтобы не два по одному, а вдвоем? Вместе?
– Дима кивнул, и Яра пробормотала.
– Попробуем...

Глава 9

Сегодня Анжелике должны были снять оставшиеся повязки, после чего она будет совершенно свободна. Но несмотря на радость от близкой свободы, Яра испытывала страх. Конечно, она знала, какое лицо у неё будет, но все равно встреча с новым отражением страшила её. Почувствовав её состояние, Дима приехал сегодня пораньше, как раз перед приходом её врача.

Когда, наконец, сняли повязки, Яра, затаив дыхание, подошла к зеркалу. Она долго рассматривала свое отражение, пытаясь привыкнуть к своей новой внешности. Не осталось никаких следов от швов. Получилось даже лучше чем, она ожидала, но все равно слишком непривычно. Поглощенная изучением своего лица, она даже не заметила, как врач с медсестрой покинули палату. Дима подошел к ней со спины и осторожно обнял её.

– Даже мне не так легко будет привыкнуть к такой красотке...
– прошептал он. Аня повернулась к нему лицом и удивленно посмотрела на него.

– Помню, ты помог придумать это лицо...
– он пожал плечами и нежно дотронулся до её щеки.

– Но все равно я без ума от твоих глаз, - выдохнул он, накрывая её губы в нежном поцелуе. Яра ответила на его поцелуй, обняв его. Дима сделал комплимент единственной черте, оставшейся от неё прежней, и ей это было особенно приятно. Она не замечала, как на место нежности пришла страсть. Его руки подхватили ей под ягодицы и прижали к источнику его желания. Яра замерла в его руках, Дима без труда уловил её замешательство и слегка ослабил объятия.