Ярче солнца
Шрифт:
Все, кроме Лютора.
Его глаза впиваются в мои. Рот кривится в ухмылке, и то, как поднимаются уголки его губ, напоминает мне Гринча, который украл Рождество.
Он что-то говорит беззвучно, и хоть наверняка я не знаю что, но могу угадать слова. Я могу делать все, что хочу.
И я бегу — я мчусь — я сбегаю.
25. Старший
Я рад, что Эми ушла, нечего ей слушать нашу ссору. Меня и так злит, как ловко
И как быстро вокруг нас собралась толпа.
Касаюсь кнопки вай-кома за ухом.
— Марай, спустись сюда. Возьми с собой полицию.
Она начинает что-то отвечать, но я обрываю связь. Нужно сосредоточиться на Барти.
— А, зовешь подмогу? — скалится он.
— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю. — Я думал, ты мой друг.
— Дружба тут ни при чем. — Его голос теперь звучит тише; эти слова только для меня, хоть все вокруг и пытаются подслушать. — Просто у нас появилась возможность превратить корабль в такой мир, в котором мы хотели бы жить.
— И для меня там нет места, значит?
— Там нет места для Старейшины. Даже если он называет себя Старшим.
Краем глаза замечаю, как по гравтрубе несутся темно-синие и черные пятна. Марай скоро будет тут, и с нею примерно полдюжины корабельщиков.
Стиви со стонами и охами поднимается на ноги.
— Все, — говорю я. — Кончилось. Давайте возвращаться к работе.
Кое-кто из толпы разворачивается и отходит. Напряжение потихоньку спадает.
— А ну разойтись сейчас же! — рявкает Марай, спеша к нам.
И вот оно опять, напряжение.
— А, последнее изобретение Старшего — полиция, — издевательски комментирует Барти, снова повышая голос. — Явились убедиться, что мы работаем и примерно себя ведем, а не то…
— Все не так… — начинаю я, обращаясь и к нему, и к Марай.
— Неужели вы не видите? — прорезает вдруг толпу новый голос. Это Лютор. Ну, конечно. Он всегда обожал распри, уже тогда, когда я еще жил в Больнице. Только теперь он даже не пытается скрывать свое удовольствие. — Он боится. Наш Старший боится. Боится вас! Вас! Вы — сила! Всех ему не победить!
— Мы можем делать что хотим! — кричит еще кто-то в толпе.
— Лидера нет, веди себя сам! — подхватывает Барти.
Другие подхватывают и начинают скандировать: «Веди себя сам! Веди себя сам!»
Марай и остальные корабельщики пытаются заглушить крики призывами к тишине. К этим словам примешиваются другие — ругательства, насмешки и угрозы. Корабельщики отвечают тем же. Словесные угрозы перерастают в действия. Марай отталкивает подобравшегося слишком близко фермера, который вдвое превосходит ее в размерах. Другой замахивается на Шелби.
Хлопаю по кнопке вай-кома.
— Вызов: всем в пределах пятидесяти футов от моего местонахождения, — командую я и, как только вай-ком сигналом оповещает о том, что соединился со всеми устройствами в
Несколько человек замирает; видно, что прислушались к вызову. Но этого мало.
— ПРЕКРАТИТЕ, ВСЕ! — кричу я, и мой голос отзывается эхом у них в ушах. — Оглянитесь вокруг! — командую я, и большая часть повинуется. — Это ведь ваши друзья, ваша семья. Вы грызетесь друг с другом. Не нужно. Прекратите. Ругань. Сейчас же.
Глубоко вдыхаю. Толпа практически затихла.
— А как насчет пункта распределения? — разносится в тишине голос Лютора.
— А что? — оборачиваюсь к Марай. — Что не так на пункте распределения?
— Ты не в курсе? — спрашивает Барти с отвращением в голосе. — Как ты можешь называть себя командиром, если даже не знаешь, что прекратили раздачу продовольствия?
Я снова смотрю на Марай.
— Нам было известно об этой проблеме, — говорит она извиняющимся тоном. — Мы как раз собирались тебе сообщить.
Больше я не жду, а сразу отправляюсь к пункту распределения. Толпа вокруг изумленно заволновалась — они не ожидали, что я вдруг ринусь прямо на них. Кое-кто не успевает вовремя убраться с дороги, и я наскакиваю на них, но не останавливаюсь. За спиной у меня шорох голосов и стук шагов по мостовой, но я настолько взбешен, что едва соображаю. Только проблем с питанием мне сейчас не хватало.
Гадство. Гадство, гадство, гадство.
Пункт распределения продовольствия — это огромный кирпично-металлический ангар на самой окраине Города, так далеко, что его задняя стена прилегает к стальному куполу уровня фермеров. Распределение производится автоматически — по крайней мере, так задумано. Добравшись, я обнаруживаю, что Фридрик, управляющий, запер двери на цепь.
Вперив в меня взгляд, он стоит на пути со скрещенными на груди руками, готовый к бою.
Все во мне напряженно застывает — кулаки, зубы, даже глаза.
— Что происходит? — рычу я. Толпа, которая собралась вокруг меня и Барти, теперь окружает нас с Фридриком — и она еще разрослась за это время. Марай и корабельщики стараются подобраться с флангов, призывая людей разойтись и дать нам самим разобраться, но они не слушают. Толпа все увеличивается.
— Я буду раздавать еду вручную, — сообщает Фридрик. — И прослежу, чтобы всем досталось по-честному.
— В каком это еще смысле?
— Он зажимает еду! — раздается женский голос.
— Так неправильно!
— Давайте выломаем двери!
— А ну все успокоились! — рявкаю я, разворачиваясь на пятках и прожигая толпу взглядом. Они не слушаются, но хотя бы орать перестают. — Так, — поворачиваюсь обратно к Фридрику, который заведовал распределением, когда меня еще на свете не было. — В чем проблема?
— Проблемы нет, — отвечает Фридрик. — Когда все разойдутся, я начну раздавать еду.