Ярче солнца
Шрифт:
— Так что насчет еды? — кричит кто-то из дальних рядов.
Барти толкает двери пункта распределения.
— Берите, что можете! — кричит он. — Там не так много осталось.
И вот тогда начинается.
Люди волной начинают ломиться в здание, влезают в разбитые окна. Толпа так быстро наступает, что Барти приходится торопливо юркнуть в сторону. Люди с боем выбираются назад, катя перед собой бочки или таща на спинах тяжелые мешки с едой. На них нападают другие, разрывают мешки и принимаются драться за их содержимое. В суматохе
Начинаются драки. Сначала люди просто толкаются, пробираясь в толпе туда, где можно поживиться. Толчки превращаются в тумаки, а те — в полновесные удары. Позабыв о еде, люди начинают бороться друг с другом. Мужчина покрупнее бьет более щуплого в челюсть, и над толпой разлетаются брызги крови. Друзья щуплого подключаются к драке, и скоро тычков, пинков и криков уже столько, что зачинщики теряются в море мелькающих кулаков и крови, в шуме ударов плоти о плоть.
Я видел разлад Сол-Земли на видео и фото с пленок. Но здесь все не так. Здесь все происходит вокруг меня.
Какая-то женщина вопит: «Прочь с дороги! и по улице с шумом прокатывается бочка с молоком. Она гонится за ней, крича на каждого, кто оказывается слишком близко.
— Теплицы! — раздается мужской голос. Примерно человек двадцать сворачивают с главной улицы к огородам. Идиоты. Они ведь загубят там каждый росток.
Я пытаюсь сделать еще один общий вызов. Никто даже не замечает.
Какой-то мужчина отталкивает с дороги женщину с такой силой, что она падает на землю. Другой мужчина бросается к ней на защиту и дает первому кулаком. Не успеваю я среагировать, как дерутся уже четверо. Видя это, женщина отползает в сторону. Мешок с едой, который нес первый, падает на землю, рассыпая во все стороны содержимое — помидоры и перцы. Кто-то подбирает раздавленные овощи и начинает кидаться ими в дерущихся. Куча-мала все растет и растет.
И тут один из них поворачивается ко мне. Я все это время стоял позади, подальше от бушующей толпы… а надо было сматываться.
— Старший! — вопит он. — Держи его!
Все поворачиваются разом, будто многоголовое чудище, готовое напасть.
— Пожар! — раздается крик. Из окон тянется струя дыма и извивается вокруг стяга с надписью «Следуй за лидером».
Пока они отвлеклись, я бросаюсь бежать. Свернув с главной улицы, нажимаю кнопку вай-кома.
— Эми, — начинаю я, как только она принимает вызов, — иди в свою комнату. Запри дверь. — И отключаюсь, прежде чем она успевает ответить.
Бегу прямиком к гравтрубе. Многие другие тоже бегут, прячутся, спешат к себе домой или в поля, торопятся, как и я, найти хоть какое-нибудь убежище. Мужчина тянет женщину за собой в лавку мясника, хватает нож и встает в дверях, ожидая, кто осмелится напасть. Еще одна женщина падает на ступеньках
Чем выше меня засасывает гравтруба, тем яснее я вижу хаос, растекающийся по уровню. Пункт распределения охвачен пламенем, и густой черный дым красит небо над ним в серый цвет.
Глаза медленно привыкают к уровню корабельщиков. По сравнению с нижним уровнем с его яркой солнечной лампой тут царит темнота. И тишина. На уровне фермеров бурлили страсти, здесь же напряжение кажется чем-то вроде густого тумана.
Шелби бросается ко мне — она явно ждала моего появления.
— Что нам делать? — спрашивает она.
Весь уровень, кажется, замер в ожидании моего ответа.
— Собери главных корабельщиков. Встретимся у входа на мостик.
— Но, командир… как же уровень фермеров?
— Это приказ, — говорю я. — Немедленно выполнять.
Я смотрю на нее, пока она не опускает взгляд, стараясь принять тот холодный, бесстрастный вид, который так хорошо удавался Старейшине, вид, который требовал послушания. Не знаю, получается ли у меня, хоть у нас со Старейшиной и общий генетический код. Наверное, я мог бы изобразить то же выражение лица, что и он, властное и сильное, но чем больше я об этом думаю, тем сильнее напоминаю себе ребенка, который примеряет папины ботинки.
И все же она подчиняется. Нажимает кнопку вай-кома, отдает распоряжение главным корабельщикам, а потом отправляется к мостику. Прежде чем последовать за ней, мне тоже нужно кое-кого вызвать.
— Исходящий вызов: Барти, — говорю я, включая вай-ком.
Через мгновение он принимает.
— Ты нас всех уничтожишь.
— Это ты открыл дверь. — Голос у Барти натужный, как будто он бежит, бежит от людей, которых сам озлобил. — А я просто их подтолкнул.
50. Эми
Сначала я услышала сообщения.
Потом увидела дым.
Потом услышала вдали… шум бунта на корабле.
Старший вызывает меня, и в первый момент я радуюсь — по крайней мере, буду знать, что с ним все хорошо… но, судя по голосу, он бежит — сбегает — и вызов обрывается прежде, чем я успеваю открыть рот.
Я тут же мчусь к Больнице, к лифту, и спускаюсь на криоуровень.
Здесь тихо и холодно.
Надо мной бушуют ярость, огонь и хаос.
А здесь есть лишь тишина и лед.
Разом вытягиваю из камер обоих родителей, наслаждаясь ощущением холодного металла на коже, «щелк-тум», с которым криоконтейнеры закрепляются на подставках.
— Сегодня, — шепчу я, — я скучаю по вам.
Я знаю, что это глупо, знаю, что это бессмысленно, но какая-то частичка меня все еще верит, что папа с мамой могут исправить все. Могут спасти даже мятежный корабль, даже людей, которые уничтожают единственный дом, который у них когда-либо был. Даже меня, оказавшуюся в самом сердце этой бури.