Ярче солнца
Шрифт:
— Я просто хочу вернуть Ориона, — говорит она, но он не обращает на нее внимания.
— Надежда тут ни при чем, — говорю я Доку, но смотрю на Виктрию. — Нужно верить. Верить, что новый мир будет лучше, чем этот. И верить, что, даже если это не так, он стоит того, чтобы увидеть его своими глазами.
Криоцилиндр Ориона издает громкий писк.
— Ну вот, — констатирует Док, — процесс регенерации начинается.
— Что?!
— Правда? — оборачивается Виктрия.
Вот
Док окидывает меня взглядом, пытаясь определить, собираюсь ли я стрелять.
— Поздно, — говорит он почти беспечно.
Я уже запустил регенерацию. — Над лицом Ориона горит зеленая лампочка. — Даже если ты меня застрелишь, он все равно проснется.
Я медленно сдвигаюсь вправо, в сторону Барти, но даже если сорвать пластырь с кожи, фидус все равно сразу не выветрится. От него помощи можно не ждать.
— Эми, перестань устраивать представление, — говорит Док тем же голосом, каким в первую нашу встречу угрожал посадить на лекарства на всю жизнь, если не успокоюсь. — Подумай головой.
— Я и думаю головой, — отвечаю. — Я не хочу, чтобы нами правил Орион.
— Знаешь, а ведь Старший, возможно, тоже не решится использовать шаттл.
И он прав. Я знаю это. Я видела нерешительность в его взгляде, помню, как он отреагировал на мой порыв немедленно сажать корабль.
— Я верю в него, — говорю я.
А про себя добавляю: «И не просто верю».
Доктор качает головой, будто я ученица, которая не может ответить на вопрос из домашнего задания.
— Но ты же не думаешь, что я настолько же верю в Виктрию? — спрашивает он презрительно и вытаскивает еще один пистолет. Держать его он тоже не умеет, как и Виктрия. Но, в конце концов, пистолет не такая уж сложная штука. Тот конец, которым убивают, направлен на меня — и этого в принципе достаточно.
Расставляю ноги, вставая устойчивей. Меня воспитывал военный, мой отец, и он сделал все, чтобы я умела защищать себя и знала, что оружие — это инструмент, а не игрушка. Я никогда не была больше благодарна ему за субботы, проведенные на стрельбище. Глубоко вдыхаю, чувствуя прохладный металл спускового крючка под пальцами.
— Ты не сможешь меня убить, — говорит Док.
— Это да, — соглашаюсь я и стреляю.
67. Старший
Я вижу все как в замедленной съемке, да еще картинка расплывается по краям. Раздается грохот выстрела; следом вырывается облако едкого дыма и тут же испаряется, оставляя
Снова грохот. Другой пистолет. Пистолет Дока.
Снова дым и кровь.
Эми падает вниз, стискивая руку. Сквозь ее пальцы сочится темно-красная кровь.
Она поднимает ладонь, включает вай-ком. Кричит.
Шатаясь, подходит к Виктрии. Падает на колени рядом с телом.
Я все вижу, но не могу двинуться, не могу среагировать. Все так тяжело и медленно. Смотрю, как Эми кричит, захлебываясь рыданиями. Прижимает обе руки к красному пятну, расцветающему на рубашке Виктрии. С рукава Эми тоже течет кровь, но она не замечает, стараясь покрепче прижать рану.
Поворачиваю голову и безразлично смотрю на Дока. Его тусклый взгляд встречается с моим. Зеленый пластырь заставляет его лежать спокойно, не обращая внимания на пулю в ноге.
Я снова оборачиваюсь к Эми и Виктрии.
— НЕТ! — говорит Эми.
Виктрия тянет руку к Доку. Нет. К Ориону.
— НЕТ! — снова кричит Эми.
Всем весом она налегает на рану Виктрии. Кровь хлещет между пальцами, пузырясь алой пеной.
— Нет, — шепчет Эми.
Рука Виктрии падает на пол.
У меня лицо мокрое. Я поднимаю руку и провожу по щеке. С моих пальцев капают слезы, как кровь капает с пальцев Эми.
68. Эми
Руки промокли от крови. Она еще теплая, как и тело Виктрии. Хочу закрыть ей глаза, и алая капелька — ее или моей крови, не знаю — срывается и стекает ей по щеке. Глаза я в итоге оставляю открытыми. Пусть смотрит на Ориона.
Встаю, вытирая кровь о штаны, и оттягиваю ворот рубашки, чтобы взглянуть на рану на левой руке, чуть ниже плеча. Док выстрелил, падая. Пуля только задела меня, но убила Виктрию.
Я закрываю глаза, пытаясь выбросить из головы это зрелище, но в ноздри бьет запах пороха и крови. Снова включаю вай-ком. Кит тут же отвечает.
— Нашла люк, — говорит она, задыхаясь. Скоро буду.
Срываю пластырь с шеи Барти — он стоит ближе ко мне, — но не жду, когда его глаза снова загорятся. Обойдя по широкой дуге тело Виктрии, я иду через лабораторию к Старшему. Отрывая пластырь окровавленными руками, я оставляю у него на коже красную полосу.
Утыкаюсь головой ему в плечо. Его туника намокает от моей крови, но мне все равно. Я просто стою, мечтая быть такой же бесчувственной, как он сейчас — пусть это и заслуга фидуса в его венах.