Ярко-алое
Шрифт:
Кимико замолчала. Вновь погладила кошку.
— А потом, — тихо сказала она, — есть еще и сетевые приложения, которые, если верить новотерранцам, делают аканийцев кем угодно, только не истинными людьми.
Тимур поморщился. Сделал жест, приглашающий ее продолжить.
— Сознание человека не просыпается в изоляции. Мы социальные животные, и нам необходима стая. Хотя бы затем, чтобы выделить себя, как нечто от стаи отличное. Младенец не научится говорить сам, не слыша речи взрослых. Слова, понятия, язык — все это существует вне отдельного разума,
— Как и аканийская Паутина.
— Как любая знаковая система. В изоляции человеческое сознание не имеет инструментов для работы с информационным пространством. Мы научились выращивать в телах импланты и еще до рождения загружать в них операционные системы. Этого недостаточно. Эффективная программа должна быть с Сетью единым целым. Даже простейшее лингвистическое приложение ежесекундно сканирует лексическое поле, обновляет базы данных, изменяется вместе с ними. Оно связано с миллиардами других программ, постоянно сопоставляет и корректирует их и само себя. Оно является частью живого языка. Вне Сети это просто еще один банальный варварский словарь.
Что-то в этой мысли вызывало смутное беспокойство.
Железный Неко подумал, что без помощи именно такого приложения он просто не понял бы половину сказанного супругой. Если на то пошло, он и сейчас не был уверен, что слышит именно то, что ему пытаются сказать. Какая-то логика в кружных рассуждениях, впрочем, начала вырисовываться.
Осталось вернуть ее к исходной точке — к Акеми.
— В сетевой профиль аканийца входят дюжины таких программ, — задумчиво произнес он. Посмотрел на извивающегося ребенка. — А в профиль творца?
— Сотни. Но программы эти несколько иные.
Да уж наверное.
— Госпожа моя…
— Важно понимать то, что приложения эти являются — должны являться! — частью личности. Чуть более мобильной, чуть более гибкой, потенциально заменимой. Но аватара — это то же тело, им надо уметь управлять. С сетевой памятью порой совладать сложнее, чем с обычной. Аналитическое приложение — интегральная часть мыслительных процессов, оно встроено в психику. На бессознательном уровне.
— Учиться управлять такими программами тоже нужно с самого раннего возраста.
— Госпожа Акеми учится владеть ими — сейчас. То, что доступные ей инструменты предоставлены мной, ничего не меняет: навыки вырабатываются. Время, пока возможна интеграция с ее собственным сетевым профилем, еще не истекло. Просто…
Канеко подозревал, что ничего «простого» в этом вопросе не было.
— Господин, сетевое «я» Акеми — не мое творение. В нем всего лишь собрано то, чему должно перейти по наследству. Это как… Мне не с чем даже сравнить. Оно безмерно, сетевое зеркало божественных Кикути. Оно как ключ, открывающий все врата Аканы. И их запирающий. А сама владычица…
Тимур мог и сам додумать то, что Кимико не в силах оказалась произнести.
Мона клана Кикути — изображение священных врат.
«Сама владычица станет воплощением всех тории Аканы».
— Если она не выдержит слияния с тем, что ожидает ее в Паутине… — Голос Кими зазвенел. — Я не могу рисковать. Не
Времени, если Тимур не разучился слышать между строк, почти уже не осталось.
— Госпожа, моя супруга. Если разум должен «врасти» в Сеть, в предназначенную ему нишу, мы не можем тянуть с этим. Еще немного, и разделение ваше с Акеми будет для нее, как смена базового профиля. Мне доводилось пережить подобное. Это не зря называют смертью, не зря оплакивают. Мало кто, подобно советнику Асано, может выскальзывать из собственного «я», как из старого платья.
— Конечно, потеря значительной части психики не может пройти безболезненно! — Вновь она вскинула руки, и вновь взметнулись крыльями белые рукава. — Но вы не можете равнять хирургический разрез, нанесенный умелым врачом и стремительно исцеляющийся, с полной ампутацией, какой она бывает вне аканийской Сети!
Тимур замер. Тревожный звоночек, тренькавший где-то на границе сознания, превратился в отчетливый звон.
— Вне Аканы? В мирах метрополии что-то происходит кардинально… иначе?
— Ох, ну конечно, — отмахнулась урожденная княжна Фудзивара. — В метрополии нет Паутины в нашем понимании. Их сети примитивны, ограниченны и, из-за вечного страха перед вездесущими ари, жестко изолированы. Наши высшие приложения не могут там нормально функционировать. И мы сами — тем более.
— Как интересно, — очень спокойно заметил Железный Неко. — Можно с этого места поподробнее?
— Аканийцы не могут жить вне Паутины. Это, конечно, предпочитают не афишировать, но и особой тайны не делают. В конце концов, не зря же нет приговора страшнее изгнания. Владыка Садао знал, чем пугать диссидентов, — небрежный жест высокородной княжны. — Аканийцы, даже если они не принадлежат к сословию сетевиков, долго в метрополии не живут. В изоляции сетевые приложения рано или поздно начинают деградировать. А с ними наш разум.
— Как интересно, — повторил Тимур. — И как долго аканиец может продержаться… там?
— Откуда же мне знать?
— Предположите.
Кимико наконец заметила, что что-то не так.
— Как долго человек выдержит заточение в одиночной камере, прежде чем начнет сходить с ума? Пять лет? Десять? Ответ будет зависеть от того, сколь плотно изгнанник был интегрирован в аканийскую Паутину, насколько внутренне готов к изоляции, сколь жестко было проведено разделение. От того, в конце концов, где именно изгнанник окажется. В метрополии есть высокоорганизованные сети, особенно военные, но туда сложно получить доступ.
Она смерила его испытующим взглядом. Заговорила чуть медленнее:
— Еще, я слышала, существуют способы защиты, компенсирующие техники. Можно «взять» с собой собственную маленькую сеть, какое-то время она коконом продержится вокруг тебя. Двое творцов Фудзивара так работали на Старой Земле почти год.
— Если защиты нет?
— Супруг мой, что?.. — Встретив взгляд Тимура, оборвала вопрос, но он оставался в голосе, в интонациях. — Я не знаю. На эту тему не проводилось исследований. Статистика смазанная, данных нет. Точную хронологию распада личности отследить невозможно.