Ярлыки
Шрифт:
Ллойд Брукс, владелец и издатель «Дивайн», принял участие в минуте молчания, отдавая должное Корал Стэнтон. «Нам будет очень не хватать Корал. Она вдохновляла всех нас своим безукоризненным вкусом и богатой фантазией. Она была совершенно необыкновенным человеком» – вот его слова.
Директор «Хедквотерз» и ее близкий друг Уэйленд Гэррити сказал: «Теперь таких, как Корал, больше не будет. Она была специалистом номер один».
С Колином Бомоном, художником-модельером и ее ближайшим другом, связаться не удалось. Друзья сообщили, что он уехал к себе во Францию.
У Корал
Калифорния ослепила Маккензи яркими красками. Когда они приземлились, солнце залило самолет, разбудив Джордана.
– Мама, это Диснейленд? – сонно спросил он. Маккензи взглянула в иллюминатор.
– Ты угадал! – сказала она.
Она решила лететь бизнес-классом, как бы отдавая дань своим демократическим убеждениям. Мне понадобятся все деньги, которые удастся сэкономить, говорила она себе.
Таксист в униформе взял ее тележку с багажом и отвез к своей машине. Это был красивый мужчина с легкой проседью – наверняка когда-то претендовал на роли ковбоев, подумала она.
– Какая самая лучшая гостиница в городе? – спросила она у него.
– «Беверли-Хиллз Отель», – сказал он, ведя машину мимо лениво двигающихся автомобилей. – Там на прошлой неделе останавливалась Ракел Уэлч… [45]
– Отвезите нас туда! – велела Маккензи. Джордан опять заснул у нее на руках, пока она глазела на широкие бульвары. – А где люди? – спросила она шофера. Было очень странно видеть пустынные улицы.
45
Американская киноактриса.
– В машинах.
Прошли несколько девушек, потом оборванные хиппи. Она подумала, что они лет на десять отстали. Необходимо отослать в лос-анджелесский филиал все старые запасы. Здесь все еще носят мини и широкие юбки! Она сбросила свое длинное черное пальто.
Приехав в гостиницу, она дала шоферу двадцатидолларовую бумажку, и портье быстро доставил ее вещи к стойке. Администратор вел себя так, как будто подобные английские дамочки с нью-йоркским выговором частенько у них останавливались.
– Люкс! – решительно заявила Маккензи.
– Как вы будете оплачивать номер, леди Брайерли? Она показала администратору свою кредитную карточку «Америкен Экспресс».
– Благодарю вас. – Он сделал знак коридорному, чтобы тот проводил ее в номер.
– Джордан, сынок, тебе здесь очень понравится! Ты сможешь научиться плавать, – ласково сказала она мальчику, когда коридорный показал ей ванную, холодильник и шкафы.
У фирмы «Голд!» был демонстрационный зал для оптовиков где-то на окраине, но когда она туда позвонила, он уже был закрыт. Она просила передать, чтобы ей позвонили оттуда завтра утром сразу, как откроются. Она страшно устала и, заказав в номер несколько сэндвичей, уложила Джордана спать. Она заснула, даже не доев сэндвич.
На следующее утро Джордан проснулся очень рано. Она позавтракала и приняла душ, но было
– Это Маккензи Брайерли, – сказала она. – Мне нужен адрес фабрики, где шьют наши вещи.
– Боюсь, что я не смогу его сказать, миссис, то есть леди Брайерли, – ответила девушка. – Подождите, пожалуйста, у телефона, я узнаю.
Трубку взял кто-то другой, его голос звучал более уверенно.
– Леди Брайерли? Это говорит Брэд Пауэлл, директор демонстрационного зала. Чем могу вам помочь?
– Мне бы хотелось, чтобы вы заехали за мной в «Беверли-Хиллз Отель» и отвезли меня на фабрику…
– Боюсь, что это невозможно, мадам. Наши мастерские расположены довольно далеко от города, это значит, что только в один конец дорога займет не менее часа. А у меня сегодня день очень занят – я встречаюсь с рядом покупателей.
Маккензи закатила глаза к небу.
– Тогда пришлите мне кого-нибудь, кто бы мог это сделать, или же я поеду сама. Это очень срочно!
За ней прислали шофера в обшарпанном пикапе. Она оставила Джордана в детской комнате гостиницы и, поцеловав, обещала, что скоро вернется. Шофер с удивлением посмотрел на ее одежду. Ее черные ажурные колготки при этом калифорнийском солнце казались нелепо вызывающими.
– Куда мы едем? – спросила она шофера, усаживаясь рядом с ним. Он был мексиканцем. Она подумала, что это хороший знак.
– Мы едем в восточный Лос-Анджелес, леди, – сказал он, трогаясь с места. Интересно, подумала она, он знает мой титул или же просто так назвал ее «леди». Он перегнулся через нее, чтобы нажать на кнопку запора под стеклом дверцы. – Это не лучшая часть города.
– Не сомневаюсь в этом, – пробормотала она.
Они, казалось, без конца ехали по раскаленным бульварам, пыльным улицам, мимо магазинчиков, автомобильных кладбищ, закусочных. У нее было впечатление, что на каждом углу расположено по бензоколонке. От жары косметика стекала по лицу. Небо было лазурно-синим.
К тому времени, когда они добрались до мастерских, Маккензи была едва жива от жары. Нигде не было никаких указателей, что мастерские принадлежат фирме «Голд!». Снаружи грязное, обшарпанное здание походило на большой заброшенный склад. Ее провели внутрь – в душный, неряшливый кабинет управляющего.
– Приветствуем вас в Лос-Анджелесе! – поздоровался он, поднимаясь со своего места и с улыбкой протянув ей руку. Его имя – Энжел Флорес – было обозначено на табличке, прибитой на двери кабинета.
– Привет! – Маккензи пожала ему руку. – У вас не найдется водички? – с трудом прохрипела она, увидев бачок в углу. Он протянул ей бумажный стаканчик, она осушила его, потом еще один, за ним еще.
– О Боже, я просто умирала от жажды! – наконец смогла произнести она.
Она коснулась его руки, и он вздрогнул. Это был суховатый, нервный, маленький темноволосый мексиканец с настороженным взглядом. Он отпустил шофера, что-то быстро сказав ему по-испански.
– Садитесь, пожалуйста! – предложил он ей, указывая на пыльный жесткий стул, и Маккензи просто рухнула на него. – Вы нам оказали большую честь, приехав сюда!