Ярлыки
Шрифт:
Майя покачала головой.
– Как странно, что это случилось, когда мне стало все безразлично.
– Иногда так и случается. – Уэйленд погрозил ей пальцем. – Перестань переживать! Тебе следует продолжать жить! Ты – талантлива! Твои модели прекрасно распродаются! В чем дело, что с тобой? Майя отпила сок.
– Мне кажется, что я израсходовала всю свою энергию на мать и Филиппа.
Он озабоченно взглянул на нее.
– Крошка, ты же не хочешь сказать, что у тебя нервный срыв? Я так ужасно себя чувствовал, когда в прошлом году от меня ушел оформитель витрин.
– Мне кажется, с Маккензи…
– Что значит, тебе кажется?
– Она сказала, чтобы я была в «Русской чайной» в восемь и что мне следует приодеться – может, с ней будет еще кто-то. Я не знаю.
В этот вечер она надела свой костюм из лиловой шерсти. На ней были толстые, с рисунком, колготки и невысокие лиловые сапоги. Сверху Майя надела черное пальто из искусственного меха и повязала на голову ярко-желтый шарф. Она отправилась в ресторан по Пятьдесят седьмой улице.
Войдя в ресторан, она обратилась к метрдотелю, и он провел ее в угловую кабинку. Когда она подошла ближе, мужчина, сидевший за столиком, поднялся. У нее сильно забилось сердце.
– Дэвид, значит это ты – сюрприз! – выдохнула она.
Он крепко обнял ее. Ей следовало догадаться, что Маккензи не упустит возможности как-то связать их. Исходивший от него запах чистоты, запах дорогого мыла сразу напомнил ей их прошлое.
– Я убью Маккензи, – смеясь, сказала она и села, стараясь прийти в себя.
Она совсем забыла, какой Дэвид симпатичный. Его красивые ясные синие глаза были такими честными. Она так долго думала о Филиппе, что совсем забыла, что другие мужчины тоже могут быть весьма привлекательными. Она не видела Дэвида целый год, и этот год пошел ему на пользу. Он немного отрастил свои светлые волосы, его глаза, казалось, стали еще синее, а волосы – гуще.
Он радостно улыбнулся ей.
– Боже, как же я рад видеть тебя снова, Майя. Ты стала еще красивее. Почему ты не сообщила мне, что уже вернулась?
Она сняла с головы шарф и пригладила волосы.
– Я не знаю, – ответила она просто. – У меня было такое странное ощущение, когда я вернулась. Уэйленд предложил мне создать небольшую коллекцию. И я ею занимаюсь под именем Анаис Дю Паскье. Я почти никуда не выхожу, только иногда Уэйленд берет меня с собой…
Он выглядел взволнованным.
– Ты не хочешь рассказать мне все? – спросил он. Его глаза блестели от любопытства.
Они заказали кофе и блины.
– Сначала расскажи, как дела у тебя, Дэвид? – попросила Майя.
Он пожал плечами.
– Из нашего выпуска вы с Маккензи получили все самые престижные награды и лучшую работу! В прошлом году я был недолго занят в фирме на Восьмой авеню, а сейчас работаю дизайнером и закройщиком пальто и костюмов в фирме на Бродвее. Работы много, и платят мне хорошо, но мне все так надоело. Приходится бороться за каждый клапан кармана, и мое творчество…
– Натыкается на каменную стену… – продолжила она за него.
– Правильно,
– И что?
– Но мне еще нужно плавать по вечерам.
– Ты все еще увлекаешься спортом?
– Это же Нью-Йорк, здесь без спорта не обойтись! Им принесли заказ. Майя подумала, какой же могла быть ее «нормальная» жизнь с Дэвидом.
– Почему ты уехала из Парижа? – мягко спросил он. – Я же помню, как тебе было важно работать для Ру.
Она отпила кофе, глядя в его чистые черты лица.
– Я не знаю, как тебе это объяснить. Ты такой нормальный и спокойный человек. Тебе все может показаться просто мелодрамой.
Он покачал головой.
– Послушай, Майя, я так долго этого ждал. Я хочу, чтобы ты мне все рассказала. Медленно и во всех деталях.
Официант налил ей еще кофе, и Майя перевела дыхание. Она не желала рассказывать Дэвиду, что была влюблена в Филиппа. Поэтому она несколько сместила акценты, описав Филиппа как диктатора и хитреца. Она сказала, якобы Корал не поверила, что она сама приготовила коллекцию, поэтому-то она и швырнула в нее пепельницей.
Дэвид чуть не подавился.
– Но я сразу же узнал твой стиль, как только увидел фотографии! Я же видел, что карманы и воротники – все это принадлежало тебе, Майя!
– Спасибо! – Она улыбнулась и развела руками. – Вот и все! Сейчас я живу в роскоши в апартаментах Уэйленда и занимаюсь созданием коллекции одежды. Я могу вести собственную жизнь, но не представляю себе, как это сделать.
Она отпила глоток воды.
– Уэйленд как бы моя семья. Я должна вас познакомить. Мне бы хотелось, чтобы он увидел твои работы. Я уверена, что они чудесны.
Он отрицательно покачал головой.
– В наше время одежда не должна быть слишком изысканной. Посмотри на Маккензи. Она выпускает такую дешевку! Но ее вещи продаются, потому что она знает, как их преподнести. Рок-музыка, цветные огни… Молодежь купит все, что угодно!
Майя призналась, что в Париже ее «отравили» прекрасным мастерством «от кутюр».
– Ты себе даже не можешь представить, что они делают, чтобы туалет стал совершенным! Как с лица, так и с изнанки. Все делается только вручную!
– Расскажи мне об их клиентах. Они что – богатые испорченные и избалованные сучки?
– Да, некоторые, безусловно.
Она доела блины и сложила салфетку.
– Некоторые из них считают, что если они заплатили вам три тысячи долларов за платье, то вы должны быть им обязаны по гроб жизни. Если вдруг отрывается пуговица или тянет где-то подкладка, они несут вещь обратно. Даже спустя годы они приносят вещь, чтобы к ней сделали изменения, если они набрали или потеряли вес… Филипп был вне себя, когда костюм, который он пять лет назад делал у Диора, принесли ему, чтобы он что-то изменил в нем. Но ему приходится быть вежливым и очаровательным. И главное, все уверены, что переделки должны делаться бесплатно!