Ярмо Господне
Шрифт:
Хотя у нашего деда Патрикея не забалуешься, он может по-арматорски и на целый месяц растянуть ей критическое удовольствие, месячные называется… Или сегодня завершить…»
Филипп Ирнеев появился в арматорских владениях Патрика Суончера в пятницу около девяти часов утра по филадельфийскому времени восточного американского побережья. До того, к четырем часам пополудни, он вполне управился со всеми делами в белоросском Дожинске. Доктор Патрик поутру зазвал дорогого гостя для обстоятельного разговора и демонстрации арматорских достижений, не дожидаясь
С Филиппом хозяин издали поздоровался взмахом руки, не отходя от мониторов в противоположном углу зала. Но для Насти утреннее явление Филиппа на третьем физкультурно-лабораторном верхнем этаже арматорского особняка вышло радостным сюрпризом.
Она застенчиво взглянула на прецептора. Лишь убедившись в доброжелательности и отзывчивости наставника, как на крыльях полетела навстречу мужу, бросилась к нему на шею и зашептала, зашептала:
— Фил, Фил… Сейчас к нам Прасковья выйдет, не бей ногами лежачего… Во где жесть! Увидишь — упадешь.
Только ты над ней не смейся, пожалуйста, и не ругай. У нее это на полном серьезе — ритуальный благодарственный обет после вашей победы над Апедемаком.
Она нам такое про вас с Патриком рассказала, такое… такую крутейшую эйдетику показала…
Анфиска стопудово молчит, будто рыба подо льдом. А вы с Патриком двумя словами отделались, дескать, был лиходействующий архонт-апостат Клувий Югуртул и нет его, читайте, дорогие леди, бюллетень в онлайне.
Жаль, меня там на вулкане Нгоронгоро не было. Вот бы своими глазами увидеть!
— Дай-ка сначала на тебя посмотреть, жена моя, — сняв с себя Настю, Филипп установил ее на полу. — А поворотись-ка, жёнка.
Настя, привстав на носки, с готовностью крутанулась юлой, демонстрируя новый наряд от Патрика Суончера. Примерно такое одеяние, предвидел Филипп, он на ней и обнаружит.
«Так-так-так… корсетный пояс-бандаж с бустерной обратной связью, из плотного коричневатого трикотажа. Весь в металлических заклепках — надо полагать: кожно-гуморальные датчики, контакты, микросхемы… Начинается бандаж чуток выше талии, не доходит до нижней части живота.
М-да… дистанционное пыточное приспособление дока Патрика для ускорения рефлексов и развития батального ясновидения.
Поясок коричневый с искоркой… грудь и лобок, скажем, отделяет искусительно, талию обрисовывает… Кабы еще соски подрумянить, надеть черные чулки и белые туфельки на шпильках, была бы эротика, а так босиком с бесцветным лаком — боевая подготовка духа и тела… И ничего греховного…
Небось, док Патрик и для меня, грешного, такой же тренинг стряпает. Надо будет попробовать и мне как-нибудь опоясаться…»
Настя взяла Филиппа под руку, прижалась к нему и принялась радостно сплетничать:
— Манька скрипит зубами, но курить взаправду бросила. С воскресенья ни единой сигаретки. Анфиска тоже дымом не травится. Ей Патрик запретил, потому что она ребеночка вынашивает…
…Мы с Машей чуть друг дружке вызов не бросили, когда обсуждали, моделировали
А мы с Анфисой ей стопудово нашего кутюрье Анри Дюваля рекомендовали…
«Эт-то точно, голубой парижский портняжка как разденет, так и обует на шесть тысяч евро и выше…»
Насте много чего хотелось рассказать, но она вдруг ойкнула и страдальчески сморщила нос:
— Фил, извини, меня Патрик по новой, в жесть… на силовой тренажер приглашает.
Она оторвалась от Филиппа, сперва заковыляла, сжав одеревеневшие бедра, а потом во весь дух, бегом рванулась туда, где ей полагается работать над собой по плану и распорядку прецептора Патрика.
«Ага, у строгого дедушки Патрикей Еремеича не разболтаешься… Неча тут птичкой щебетать не по делу и не в тему…»
Все же таки, из одной учтивости ради, рыцарь Патрик временно освободил кавалерственных дам Анфису и Марию от напряженных занятий с дистанционным контролем и бесперебойной обработкой физиологических данных:
— …Не более, чем на шесть минут, дорогие леди, чтобы достойно приветствовать сэра рыцаря-зелота Филиппа.
«На Маньке-то эдакий лазоревый, голубенький пояс, на Анфиске бандаж желто-зелененький, хризолитовый. Чуть что не в дугу и не в хомут, от деда Патрикея обеим разноцветным кобылкам справа-слева по яичникам, больно… То-то обе голозадые навытяжку, попки подобрали, сиськи в оттопырку, наперебой мне докладывают о своих неслыханных успехах в боевой и физической подготовке…
М-да… Умеет адепт Патрик из любой, фу-ты ну-ты, кавалерственной дамы чучело гороховое сотворить. У него каждая неофитка — новобраница, промеж ног две дырки и боле ничего.
Куда там до него Нике, если наш дорогой рыцарь-адепт обходится без сержантских грубостей. Но замешивает дед Патрикей круто, в тонкий слой теста раскатывает, наматывает на скалку, на противень и в духовку выпекаться хрустящим коржиком. До боевой готовности…
Анфису надобно сегодня же от него удалить. Пускай она им восхищается издалека, из-за океана в Старом нашем Свете. И готовится с достоинством и осанкой войти в харизматическую фамилию Булавиных-Луница.
В то время как Манькина участь, — нечего тут поделать, — счастливое супружество и рыцарская фамилия эрлов Суончер-О'Грэниен. На роду ей, рыжей, так написано, контессой Марией Суончер стать…»
Между тем из дальнего конца зала, где размещаются за перегородками душевые кабины, ватер-клозет и гардеробная, как-то стеснительно и несмело к рыцарю Филиппу направилась с пожеланием доброго американского утра кавалерственная дама-зелот княжна Прасковья. Вприпрыжку, как Анастасия, другие дамы-неофиты, знаменитая и экстравагантная орденская воительница не поскакала, не полетела.