Ярмо Господне

Катавасов Иван

— Когда же честь по чести состоится огласительная церемония помолвки мисс Мэри Казимеж и мистера Патрика Суончера?

— Оглашение в следующее воскресенье, сэр. Надеюсь, у вас ничего важного не запланировано на этот день в Европе?

— Пожалуй, что нет, мой дорогой сэр Патрик.

— Вот и превосходно! Мы ждем вас и леди Нэнси к полудню.

Кстати, хотите новое тайное пари, сэр? На тех же условиях неразглашения?

— О ком и о чем заново пойдет несказанная речь, сэр Патрик?

— О вашей физически сверхподготовленной протеже леди Виктори Ристальски.

Хочу с вами побиться об заклад на серебряный доллар — через полгода или даже ранее наша Вики станет усиленно ходатайствовать о стажировке в научно-исследовательском центре сквайра Седрика Тинсмита.

— Мисс Виктори!!? Извините, не верю!

— О том и наш спор, мой дорогой сэр Филипп…

Вика втайне, даже не признаваясь в том самой себе, обожала и боготворила рыцаря Филиппа. Больше всего ее в нем поражало, что он оказался, — страшно подумать насколько! — старше, серьезнее, многооопытнее, чем она о нем когда-то думала в прошлой секулярной жизни.

Она не сразу, но поверила: молоденький красавчик Фил Ирнеев на самом деле — старый всемогущий адепт из ареопага тайных действительных инквизиторов, как шептались другие субалтерны из их группы харизматического обеспечения орденского звена. Вот и лорд Патрик Суончер к нему относится с подчеркнутым уважением и нескрываемым почтением.

В Филадельфии Настя, взяв с Вики стопудовую клятву никому и никогда ни полсловечка не говорить о том, благоговейно показала ей маленький чудотворный образок с ликом Филиппа в образе архистратига Михаила, предводителя духовного воинства.

— Чтоб ты знала, Викуся! Он нам с тобой и царь небесный, и воинский начальник. А мне вдобавок муж, отец и брат в любых его ипостасях, почитаемых мной во всей глубине и полноте моей разумной души…

— Если понадобится, я душу положу за него, Настя. Не клянусь и не обещаю, а просто это сделаю, как Бог свят…

Принять у нее чистосердечную сестринскую исповедь Вика попросила отца Филиппа лишь только он появился в арматорской резиденции рыцаря Патрика в четверг пополудни. Душеспасительное собеседование ей было назначено перед обедом в парке у старого дуплистого вяза.

В неспешной прогулке под вязами Филипп попросил леди Викторию не переходить на русский язык. Поскольку он возымел желание узнать, насколько она освоилась с мышлением по-английски.

— …По сути факта, мисс Виктори, я не вижу какого-либо греха в том, что вы эктометрически намереваетесь перейти в русское православие. На то вас и благословляю, сквайр.

Думаю, в епархиальном соборе Кающейся Марии Магдалины тамошний притч и клир церковный с радостью пойдут вам навстречу и осуществят, свершат должное крестное елеепомазание в ортодоксальной конфессиональности. Или же это можно претворить в Нью-Йорке под сенью Русской зарубежной церкви.

По существу, в квинтэссенции мировое христианство есть открытая динамическая система в мнимом, надуманном противоречии с религиозной стабильной догматикой. Символ христианской веры ни в коем случае развития и развертывания самого вероисповедания, по сути факта, не ограничивает.

Посудите сами,

моя леди сквайр, если истинная вера многих и многих людей, как положено в открытой системе, непрерывно взаимодействует и сосуществует в состоянии синэргии. Надеюсь, леди, вам знакома эта междисциплинарная область научных исследований, изучающая процессы самоорганизации.

И в конкретной религиозной синэргии соборная молитва отдельного прихожанина тавматургически преобразуется, соединяясь с другими частными молениями в общее единомысленное экклезиальное обращение к Богу мирян и духовенства. Из прежнего разрозненного множества дивно образуется беспрестанно обновляемое, чудодейственно самоорганизуется, вытекает воединое — одна вера, одно святое причастие, одно крещение.

Един свят Господь в течение многих христианских столетий. И никак в общем-то иначе… Невзирая на мультиконфессиональность, которую нивелирует сверхрациональное всеединство тела и души Христовой…

— 3-

С утра в пятницу по восточно-европейскому времени в последний повсеместный день школьных уроков рыцарь Филипп поставил субалтерна Викторию близко присматривать за рекрутируемым объектом Иваном Рульниковым и его ближайшим окружением:

— …В ритуальной телесной связке с объектом приступить к выполнению автономно и аноптически, сквайр. До конца месяца. Там посмотрим…

«Если выживет…»

Два академических часа пятничных занятий английским языком Филипп провел в обычном напряженном режиме, не разрешая ни себе, ни ученику бездельничать в посторонних разговорах на внеурочную тематику. «Не фиг тут живьем расслабляться летним каникулярам, из рака ноги…»

Между тем у Филиппа началась воистину благословенная им пора подготовки к государственным экзаменам, оставлявшая ему массу свободного времени. «Оптически, судари мои, и слава Богу! Есть над чем поразмыслить аноптически…»

Хотя в неявном образе жизни рыцарь Филипп не позволил кому-либо понапрасну раздумывать и колебаться. «Обстановка не терпит промедления!» Бесповоротное судьбоносное решение им принято еще в Филадельфии.

Решено — исполнено. Во время урока незаметно для Вани он предопределенно рукоположил его на распознавание иностранных языков и провел ритуал рыцарского посвящения в командный тандем. «Принудительно и неощутимо в страдательном залоге, брат ты мой…

Иначе и одначе мне, убогому, не сдобровать, а мелкому Ваньке не выжить. Беспорядочных оплошностей у нас быть не должно…

Если с нами Бог, то кто против нас? Верно только тот, кому недоступно истинное всестороннее понимание происходящего на крутых поворотах предопределенной судьбы… Многая лета рыцарю-неофиту и определенно в недалеком будущем православному витязю Ивану Рульникову!..»

Чего-либо необычайного и странного новообращенный Ваня поначалу не мог отметить. Урок как урок. Все идет в обычном распорядке. Занятия по расписанию. Заранее плотно расписаны по-учительски. Речевые упражнения, экзерциции, отвечай, спрашивай, говори… И Фил Олегыча как обычно он прекрасно понимает по-английски.