Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)
Шрифт:
– Князь Судислав Псковом более править не будет, либо в Новгород поедет, либо… – не давая задать вопрос про «либо», продолжил: – Потому Пскову наместник надобен. Своего сажать не стану, меж собой выберите.
Сказал и смотрел, не отрываясь. Уже через несколько мгновений он понял, что победил, в Пскове больше нет противников, если и были, и сопротивления не будет, останься Судислав в узилище хоть на веки вечные.
Ярослав оказался прав, Псков вступаться за князя не стал. По городу быстро разнеслось про посадника, который будет из своих, и горожане решили, что Ярослав, видно,
Горожане, в общем-то понимавшие свою вину и от этого чувствовавшие себя неуютно, с удовольствием переложили ее на князя Судислава. Никто не догадывался, что причина гнева старшего из братьев совсем в другом.
Сам Ярослав чуть не до утра то ходил по ложнице, хромая, то стоял перед образами. Никто не знал, как больно хромцу опускаться на колени, каких усилий стоило на них стоять! Но он замечал эту боль, лишь пока не устремлялся всеми мыслями, всей душой к Господу. Как только его существо поглощалось этим полетом, боль куда-то уходила, князь переставал ее замечать. Кто-то мог бы сказать, что просто больная нога находила верное положение, но для Ярослава было понятно другое: горнее всегда пересиливало земное, телесное!
Вот и в тот вечер он страстно молил Господа о вразумлении. Как же хромому князю был нужен разумный наставник! Не такой, как Блуд, хотя погибшему кормильцу Ярослав очень благодарен. Но Блуд хорош, когда дело касалось хитрости, а князь нуждался в мудрости. А еще в духовном наставничестве, ведь даже веру постигал сам по книгам и собственным ошибкам.
Такой наставник появится у Ярослава через много лет, им будет умница Иларион, которого князь первым из русских поставит митрополитом вопреки желанию Византии. После смерти Ярослава Иларион сначала покинет Киев, уйдя в Тмутаракань, а потом вернется игуменом в Печерской обители под именем Никона и станет наставником летописца Нестора. Но до этого пройдет еще много лет и произойдет много событий…
Новгород тоже встретил напряженно. Нашлись такие, кто в красках и с прибавлением пересказал новгородцам о произошедшем во Пскове. Те, кто побывал в полоне, радовались – князь решил наказать виновных. Другие, напротив, притихли, ожидая расправ и у себя. Если брата своего не пожалел, то чего чужим ждать?
Но в опалу попал только Коснятин. Боярин все понял и без объяснений. Оправдываться не стал (что Ярослав супротив него сможет сделать, Коснятин не Судислав, в узилище не посадишь!), напротив, хмыкнул:
– Не для себя старался, для Новгорода. Господь рассудит.
– Знаю, что не для себя, не то не оставлял бы живым.
Дядя вскинул на племянника глаза, чуть насмешливо приподнял бровь:
– В узилище, как Судислава, посадишь?
Не боялся, потому что знал: утром посадит, к вечеру сам придет просить, чтобы вышел. Слишком много в Новгороде у Коснятина сторонников.
– Нет! – Глаза встретились с глазами. Коснятин ожидал увидеть
– Наместником?
– Просто жить под приглядом.
– А не боишься?
Заматерел щенок! И голос твердый, и взгляд тоже! Чего бы ему не сидеть в своем Киеве и не оставить Новгород в покое? Коснятин на это и рассчитывал, помогая Ярославу раньше. А он, гляди-ка, обеими руками брать решил, чтоб ни один город не потерять! Ничего, и не таких учили, в Ростове тоже недовольные найдутся, не до Новгорода тебе, князь, будет.
– Не боюсь! Но предупреждаю: там супротив меня что недоброе замыслишь, не обессудь, боярин, голову с плеч сниму, не посмотрю, что родич.
– Вспомнил наконец…
– И еще об одной вине спросить хочу…
– Об Илье?
– Коли понял, значит, виновен.
– На все божий суд, князь. Эх, вместе бы нам с тобой!.. Не сложилось.
– Не моя вина, – процедил сквозь зубы Ярослав.
– Когда ехать?
– Завтра.
Новгород не посмел возразить, тем более что и сам боярин не противился, видно, знал за собой вину. Все ожидали, что Коснятин скоро вернется, поминали добрым словом, все же мало кто сделал для Новгорода столько, сколько этот боярин.
Теперь Ярославу предстояло доказать, что он может сделать больше. Киев словно отодвинулся, стал для князя на время вторым. Он хорошо понимал, что Остромир прав: пока не подрастет и не войдет в силу Владимир, Новгород надолго оставлять нельзя. Второго такого наместника, как Коснятин, ему не сыскать, а возвращать родича негоже. Это значило снова попасть в зависимость, только еще большую.
Нет, Новгород должен стать городом его сына, как когда-то стал его собственным, как стал своим для его отца – князя Владимира. Значит, придется никому не перепоручать и править самому. Теперь Ярослав был даже рад уговору с Брячиславом, все же полгода в Киеве есть князь, а он сам тем временем полгода будет в Новгороде.
Отправляя Коснятина в Ростов, Ярослав наказывал сопровождавшему его Онфиму:
– Беречь пуще своего ока!
– Чтоб не убег?
– Чтоб не помер! Даже он от старости помрет или рыбьей костью подавится, виноватить меня станут.
Ярослав был прав, старый уже Коснятин прожил недолго, правда, улизнуть из Ростова в Муром все же успел. Как и когда он умер, точно неизвестно. Где – тоже. Есть версия, что убит по приказу Ярослава, дознавшегося о его вине в гибели Ильи. Но доказательств никаких.
Есть другая версия, что бежал боярин в Муром потому, что это были владения соперника Ярослава князя Мстислава Тмутараканского. И погиб уже там.
Так или иначе, но больше о Коснятине нигде не упоминалось. Как, впрочем, о погибшем старшем сыне князя Илье. Теперь старшим был Владимир, и Ярослав старался для него.
Ярослав так и будет жить добрый десяток лет, пока и впрямь не подрастет княжич Владимир Ярославич, а Новгород не привыкнет, что князь хотя и далеко, но близко одновременно. Его всегда будет больше тянуть в этот вольный город, и Ярослав действительно много сделает для Новгорода.