Ярослав Мудрый. Русь языческая
Шрифт:
Маленький Ярослав выслушивал рассказ летописца, коего позвал отец Владимир, с восторженными глазенками. Конечно, многое он не понял из длинного повествования. Но какой всё же молодец его дедушка, какой воин! В конце же рассказа он расплакался.
– Не горюй, сын, – сказал Владимир Святославич, – твой дед погиб из-за предательства Цимисхия, погиб, как славный ратоборец, равному коему не было и не будет многие века. Всегда помни его гордые и вещие слова о воинах, сраженных в бою, что «мертвые сраму не имут». Жаль, что многие князья стали забывать Святослава и кинулись в усобицы, чего не терпел твой дед. Но память о
– Я буду постоянно думать о подвигах моего деда Святослава!
– Добро бы так, Ярослав.
Глава 12
Отец Ярослава
Как-то Владимир Святославич услышал за стенами терема звонкие детские голоса:
– Защищайся, Ефимка! Я буду биться как дед Святослав!
Великий князь подошел к окну и увидел на дворе, подле красного крыльца, Ярослава с маленьким мечом, наступавшего на сына боярина Додона Колывана, рыжеватого отрока, прикрывавшегося небольшим щитом, обитым медвежьей шкурой.
– Голову прикрой, сказываю!
Ефимка прикрылся, но щит его от удара меча Ярослава треснул.
– В полон сдавайся!
– Не хочу, – захныкал Ефимка.
– Эх ты, а еще воин. Отпускаю тебя. Ступай к своей дружине и скажи ей, что я иду на вы.
– Ай да молодец, сынок, – довольно произнес князь. – Он и впрямь не забудет полководца Святослава.
Святослав был сильным, мужественным, во всем неприхотливым, вот и Ярослав старается на него походить. Еще два года назад он принялся закалять тело. Каждое утро, слегка прихрамывая, бегал с дядькой на Днепр, подолгу купался. Аж в грудень [26] не хотел вылезать из холодной воды. Пестун ворчал:
26
Грудень – ноябрь.
– И чего в такую остуду лезешь, отрок? Лихоманка [27] схватит.
– Не схватит, дядька. Мой дед Святослав даже в сечень [28] в проруби окунался.
– Так то Святослав. Он, почитай, после проруби голышом в терем прибегал.
– Вот и я так буду. Не облачай меня в рубаху!
– Да мне великий князь голову снимет.
– Не снимет, дядька. Поспешай в гору!
Но где уж там угнаться пожилому пестуну за юнотой! Запыхавшись, приходил в терем, брался за мохнатый рушник, дабы разогреть Ярослава, но того уже высокая гора разогрела. Раскрасневшийся чадушко накидывал на себя легкий кафтанец, а затем велел дядьке позвать Ефимку.
27
Лихоманка – простудное заболевание.
28
Сечень – январь.
– Бороться хочу. Святослава никто не мог побороть.
Дядька вздыхал, и оправлялся за Ефимкой. Никакого роздыха с этим юнотой! Но ничего не поделаешь: князь Владимир сызмальства борьбой увлекался, и сына на то поощряет. Да и не только к борьбе, но и к бане со снегом. Вылетят из горячей мыленки – и в сугроб. Долго в снегу барахтаются. Ярослав аж повизгивает от услады, а затем опять в баню. Зело
Великий князь, поглядев из окна на «ратоборцев», раздумчиво заходил по покоям. Его детство не было счастливым. Когда он выходил на двор, то играть с ним никто не хотел. Княжата и чада бояр кричали:
– Ступай прочь, робичич!
– Не хотим тебя видеть с нами!
Особенно усердствовал старший брат Ярополк:
– Твое место с холопами на псарном дворе. Беги отсюда!
Но Владимир, нахохлившись, как молодой бычок, и не думал уходить. Тогда Ярополк, подмигнув своей «свите», отдавал приказ:
– Бей холопича!
И загуляла тут свалка, пока из терема не выскочит красавица Малуша и не вырвет из рук драчунов своего любого сына.
Княгиня Ольга, пресекая дальнейшие детские «усобицы», оправила Малушу в свое село Будутино и назначила ее ключницей.
Но Владимира она оставила при себе и днем за днем вбивала в голову мальчика христианские догмы, как и другим сыновьям Святослава.
А полководец, отбросив печенегов от города, занялся делами государства: Ольга находится при смерти, а дабы вернуться на Дунай, князю многое следует уладить в Киеве, Чернигове, в беспокойной Древлянской земле, на севере – во всем огромном государстве.
Когда новгородские бояре и торговые гости стали просить себе князя, Святослав призадумался.
– А кто бы пошел к вам? – спросил он и предложил Новгород Ярополку.
Тот отказался. Не захотел идти в Новгород и Олег. Новгородцы тогда пригрозили:
– Сами найдем себе князя!
О Владимире речи не шло, да и сам Святослав не принимал его в расчет. Владимир – сын ключницы княгини Ольги, сын рабыни.
Тут в разговор вступил родной дядя Владимира, брат Малуши, богатырь Добрыня, дядька-воспитатель.
Добрыня стал выдвигаться при киевском дворе. Он и за море едет, и в Новгороде идолов ставит, и свергает этих идолов. Многие зело важные поручения княжьи выполняет Добрыня, человек и даровитый, и расторопный, и обходительный. Это он, славный Добрынюшка Никитич, вошел в киевские былины богатырем и добрым молодцем, щедрым и тороватым. Он и гусляр-сказитель, и богатырь, свой в пирах и в былинах. Это он при Святославе не растерялся и посоветовал новгородцам:
– Просите Владимира.
И новгородцы, глянув на отрока, столковались. Теперь-то уж Владимир Святославич ведает, почему новгородцы сладились. Полагали, что «робичич» будет покладистее, чем прямые князья, терпимее к их торговым и боярским вольностям. Важно, думали они, что Владимир пока еще мальчуган: новгородцы и потом любили, чтобы князь подрастал у них, вживался в землю новгородскую.
Да и Добрыня оказался человеком годящимся: из простолюдинов, не богат, двора своего нет.
Так Владимир оказался на княжении в Новгороде. Он ладил с боярами купцами, приносил кровавые жертвы Перуну и другим богам, разводил вокруг идола костры священного и всё очищающего огня.
Несколько лет прошли на Руси покойно. Лесные деревушки и села, небольшие рубленые города-крепостицы не ведали войн. И вдруг всё круто изменилось. И виной тому стали варяги.
Владимир Святославич ни в жизнь не забудет просьбы сына:
– Отец, отпусти Свенельда из поруба. Моя нога давно зажила. Он же – воевода Святослава.
– Хитроумный, лукавый воевода, – отчужденно произнес великий князь. – Поведай-ка мне, что сказал тебе Свенельд, когда посадил тебя на коня?
– Не вздумай Гордого плеткой ударить. То положено лишь мужественным наездникам.