Ярослав Умный. Первый князь Руси
Шрифт:
Кого требовалось поделить? Третью жену – девчонку лет двадцати, которая уже успела дважды удачно родить, сохранив относительно товарный вид. Двух молодых дочерей от первой жены, что годились уже для сожительства, и двух невесток. А еще имелось полторы дюжины детей, включая парней. И рабы с рабынями. В довесок к ним шла усадьба, немалые запасы продовольствия и куча всякого барахлишка, до которого многие были охочими.
Так сложилось, что у Фроди не было в Гнезде родичей. Дочери вышли за пришлых скандинавов, что откалывались от проходящих дружин. Да и он сам был не свеем, а выходцем с Готланда. Не чужак, вон сколько лет жил,
Ситуация усугублялась также самим преступлением. Ярослав повернул весь конфликт на разговор о деньгах. Скажи он про борьбу за власть и попытку устранения, все бы вылилось в кровавую резню старейшин. Прямо вот сразу, без раскачки. А нашему герою это было не нужно. Они ведь все ремесленники. Полезные люди. Вот подчинить их – да, нужно. А резать? Неразумно. Поэтому он повернул мотивацию Фроди в финансовую плоскость. Дескать, поживиться хотел. Тот что-то промычал бессвязное, ибо побили его сильно. Но никому в том дела не было, потому как старейшины тут же стали обличать злодей под гул толпы. Лучше его головы лишить, чем всем скопом на тот свет отправиться. А значит кто Фроди получался? Татем позорным, поднявшим руку на имущество соседа. За такое должно и род весь извести, ибо ближних трогать нельзя. Хочешь грабить? Иди в соседнюю деревню.
Старейшины подыграли военному вождю, спасая свои жизни. И охотно бросились головы рубить, чтобы Фроди, не дай бог, оправдаться не смог. А то еще придет в себя, отойдет от побоев, и давай выкрикивать своих сообщников. Но на этом единение Ярослава со старейшинами и закончилось. Начался дележ, который по доброй традиции начали топить в деталях.
Часик посидев и послушав этот бред наш герой встал и предложил отдать все имущество на общее дело – для наполнения арсенала, кормежки на тренировках и так далее. А женщины и дети? Так разобрать по состоятельным семьям. Все же не случайный человек – старейшина был. Понимания, разумеется, он не получил. Ведь, по сути, снова предлагал взвалить решение проблем бедняков за счет состоятельных. Нет, отказываться они не стали. Просто топили в словесах, двигаясь по накатанной.
И пока шла многомудрая дискуссия ни о чем Ярослав решил пройтись и взглянуть на «товар». Точнее на людей, которых делили.
Жена, дочки и невестки – типичные скандинавки на вид. Одна невестка рыжая, все остальные бабы блондинки с суховатым лицом. Женщины как женщины. Вполне обычные для эпохи и региона. И даже взгляд вполне характерный для ситуации – он отражал смесь ужаса, ненависти и надежды. Это ведь их детей, братьев и сестер предлагалось под лед спустить.
Дети выражали эти настроения намного ярче. Кто-то жался к мамке или сестре и плакал. Кто-то наоборот – насупился и смотрел зло. Понимали – решается их судьба… их жизнь. А жить хотели все.
Двое мужчин-рабов изможденного и уставшего вида с любопытством следили за происходящем. Явно славяне, взятые за долги. Им ведь ничего толком не грозило. Кто будет убивать раба? Глупо это. Три рабыни-славянки тоже не переживали. А вот четвертая – скромно жалась за спины остальных и старалась не показываться. Ярослав подошел ближе и вытянул
– Кто ты? – Спросил он по-славянски.
– Она почти не говорит, - пояснила жена Фроди. – Ее мужу минувшим летом друг подарил для утех.
– И как? Пришлась по душе Фроди?
– Нет. Очень строптивая. Он хотел силой ее взять, но не совладал. Совсем обезумела – кусалась, дралась, лицо Фроди разбила камнем. Едва оттащили. Он ее потом наказал и заставил самую грязную работу делать. Но она все одно – не уступила. Дурная. Уступила бы. Не убудет ей с того.
– Сильно бил?
– Да, - нехотя согласилась жена Фроди, - но не по животу. Он со всем пониманием. Ей же еще рожать.
– Кто ты? – Вновь спросил Ярослав девчонку, но уже на койне, то есть, высоком среднегреческом или, как иначе говорят, высоком византийском языке.
Лицо девчонки дрогнуло от удивления и ожило. А потом ее прорвало – она стала лопотать, рассказывая обо всем на свете, о своих переживаниях, о своей тяжелой судьбе и так далее. Видимо впервые услышала родную речь за эти месяцы ужаса. Да и видом Ярослав не походил на местных.
– Ты знаешь, зачем тебя подарили Фроди?
– Да, - поникла головой Мария.
– Сейчас тебя хотят отдать мне. В рабыни. Ты слабая. Тебя на тяжелые работы не пошлешь, ибо это верная смерть. Остаются только утехи. Будешь сопротивляться?
Она подняла глаза, пылающие яростью, и выпалила:
– Да!
– Хорошо, - с улыбкой произнес Ярослав. – Я рад, что ты не сломалась. Зиму поживешь у меня. А летом отправим тебя к отцу.
– Что? – Опешила от такого поворота Мария.
Но Ярослав не стал продолжать с ней разговора и обернувшись к старейшинам, прервал их мудрый разговор самым грубым образом.
– Если бы я не вмешался, Хьярвард с дружиной перебил бы мужчин с детьми и захватил бы всех ваших женщин и все добро. Это был знак Богов, но вы не захотели его увидеть. Если бы не я – вас бы на днях пришлые вырезали. Подчистую. Но и этот знак Богов вы не захотели увидеть. Я пытался объяснить, что нужно делать, дабы оградиться от таких бед. Но вы нарочно топите все в бесполезной болтовне. Видит Бог – я пытался вам помочь. Но вы не готовы принять его дар. Поэтому летом, как просохнет, я уйду от вас.
Замолчал. А вокруг установилась мертвая тишина. Казалось, что люди даже дышать прекратили. Хотя до того все вокруг шушукались и болтали.
– Мария, иди ко мне, - громко произнес он на койне. А потом, когда девушка подошла, перешел на местный. – Она пойдет со мной. Она благородного дома, откуда ее выкрали. Ее нужно вернуть. Для утех она не годится. Честь для нее важнее жизни. Даже если силой взять – отомстит – ночью горло перережет. Для работ она непригодна. А выкуп? Родители ее вряд ли поверят, что девица жива и с ней все в порядке.