Ярослав Умный. Первый князь Руси
Шрифт:
А пороги? А что пороги? Да, участок довольно протяженный, но корабли при этом на берег вытаскивать не требовалось. Просто выгрузился сам. Взял концы канатов и давай прикидываться бурлаков, поднимая судно против течения. Оставив, конечно, на нем мужиков с шестами, дабы ориентировали «тушку» кораблика в потоке воды.
Медленно. Тяжело. И в какой-то мере опасно. Но не такие уж великие сложности. Главное – не спешить. И чем крупнее корабль, тем больше осторожности требовалось. Конечно, линейные ограничения оставались. Но дракары вполне пороги проходили.
Конечно, к Гнезду подходила никак не та громадина, что показана
Ведь классический дромон это «колбаса» от тридцати до пятидесяти метров длиной и от четырех до семи шириной. С полными обводами и слабо выраженным килем. Ну и весел обычно был один ряд, но встречалось и два на самых больших экземплярах. Так что, по сути, он представлял собой типичный образец позднеантичного судостроения. Этакая либурна времен Помпея и Цезаря, только без подводного тарана. Никаких высоких и развитых надстроек не имелось и иметься не могло. А вот осадку такое судно имело куда как меньшую, чем дракар из-за существенно более полных обводов корпуса. То есть, сидело в воде не так глубоко. Из-за чего на веслах разгонялось намного шустрее кораблей викингов. В общем – классика классикой. Остатки которой доживали свои последние столетия.
– Как он тут разворачиваться то станет? – Спросил Ярослав вслух сам у себя, наблюдая как этот «водоплавающий» мерно машет веслами.
– По течению сдаст «задом» и на разливе веслами оборотится, - отметил стоящий рядом Хакон. – Но корабль дурной. На дракаре бы рулевое весло перенесли и поплыли задом наперед. А тут… одна морока.
– А ты почем знаешь? – Поинтересовался Ярослав.
– Я один раз ходил в Константинополь.
– Ясно…
Новость о прибытии византийского корабля его совсем не обрадовала. Только этих злодеев греческих здесь не хватало для полноты картины. Как бы не по его душу пришли. Поэтому, изрядно переживая, Ярослав решил собрать ополчение. На всякий случай.
Народ откликнулся. Охотно и быстро собравшись. Угрозы в том корабле никто не видел, но перечить никто не стал. Может это какие-то хитрые гости, которым требовалось продемонстрировать клыки сразу, дабы не шалили потом. Репутация Ярослава была уже такой, что вопросов по делам военным никто не задавал.
На корабле прекрасно заметили отделения, выстроенные в шесть «коробок» отделений. И совсем к городу подходить не стали. «Пришвартовались» чуть поодаль. Скинули трап. И высадили два десятка бойцов в типичном византийском ламерном доспехе, надетом самостоятельно, а не как усиление кольчуги. На голове – четырехчастные шлемы с наносниками и бармицей. А в руках большие щиты и копья. Причем щиты, судя по всему, нормальные, клееные, а не тот хлам, что предпочитали варвары в эти годы.
В общем – солидно и богато. Но их вышло всего два десятка. Явно не войско. Конечно, в самом корабле еще сидело около сотни, а то и двух членов команды. Вот как к борту привалили и смотрят-наблюдают. Но они были без доспехов и оружия в руках и, на первый взгляд угрозы, они не представляли.
Самым неожиданным оказалось то, что с этими ребятами на берег сошла женщина. Явно в годах, но бодренькая и весьма подвижная. А также три священника. Вот уж не
Подошли шагов на пятнадцать.
Ярослав нехотя слез с коня и вышел перед – поговорить. Можно было бы и верхом выступить, но это было бы крайне неуважительно. У него и так, судя по всему, назревали серьезные проблемы с Византией. Так что усугублять их он не хотел. Вышел в общем. А за его спиной пристроились командиры отделений.
Воин-византиец шагнул вперед и, сняв шлем, поприветствовал Ярослава на ломанном славянском языке. Тот промолчал. Секунд пять спустя этот же мужчина произнес приветствие на старосвейском. Никакого эффекта. Люди Ярослава молчали, ожидая, когда он заговорит. А он молчал и внимательно рассматривал гостей. Наконец, поняв, что слишком уж затягивает, спросил на высоком византийском:
– Кто вы такие? Я вас не знаю. Зачем вы пришли?
Женщина, стоявшая в этой делегации, вздрогнула настолько ощутимо, что не заметить это было нельзя. Ахнула, прикрыв рот рукой. И тихо прошептала:
– Сынок?
Ярослав прекрасно услышал это слово и едва на мат не сорвался. Ну а что? Были бы дети спешными, а родители обязательно нарисуются и другие родственники. Но сдержался, лишь кулаки сжал.
– Еще раз спрашиваю, кто вы такие? Вы прибыли в Гнездо торговлю вести?
Священник, уже явно в годах, выступил вперед. Почти в плотную к военному вождю и произнес:
– Сын мой, как имя твое?
– Я не твой сын.
– Веруешь ли ты во Христа?
– Что тебе нужно? – Еще более раздраженно произнес Ярослав, едва сдерживая злость.
– Погоди Феофан, - произнесла женщина. – Знаком ли тебе этот крестик? – Спросила она у Ярослава, вынув небольшой золотой тельный крест из-за пазухи.
Невероятно знакомый. Ведь точно такой же ему купила мать, когда он еще был ребенком. Ярослав хорошо запомнил ее слова что этот крест, дескать, особый, древний, еще византийский, был взят ей на барахолке и освящен заново в церкви. Чтобы парень хранил его.
Несколько секунд Ярослав удивленно смотрит на крест, не веря своим глазам. Потом лезет к себе за пазуху. И достает точно такой же. Шагает ближе. Сравнивает. Снимает шлем и начинает тереть лицо.
– Как же так? – Наконец выдавливает он, лихорадочно пытаясь сообразить. Даже про фильм с Жаном Рено в главной роли вспоминает. Тот самый, где раннесредневековый рыцарь оказывается во Франции наших дней и перстень, что надет на его палец, встречается с тем, что лежал в музее. Но никаких аномалий не происходит. Ведь в голове Ярослава – на нем и на этой женщине надет одет и тот же предмет.
– Когда я родила сына… - глупо улыбнувшись, начала пояснять эта женщина, - мой возлюбленный подарил мне два крестика. Руки одного золотых дел мастера. Первый мне, второй сыну.
– Но… - хотел возразить Ярослав, однако женщина взмахнула рукой, прося помолчать и дать ей закончить.
– Мое счастье было недолгим. Очень скоро ко мне пришли и начали пугать, дескать, моему сыну угрожает опасность. Что его убьют. И очень скоро. И чтобы спасти моего мальчика его у меня забрали.