Ярослав Умный. Первый князь Руси
Шрифт:
– Они изменники и должны предстать перед судом Василевса!
– Они! Мои! Гости! – Прорычал Ярослав, которого задело это поведение пришлого. Настолько, что он вспыхнул и разозлился. Не на шутку. Его вообще редко что задевало, а тут – полыхнуло, аж искры посыпали. Григорий аж отшатнулся. Отступил на шаг и перекрестился.
– Похож? – Усмехнулась Кассия, выйдя из-за спин мужчин. – В гневе – вылитое лицо. Вспыльчивый характер. Любовь к справедливости. Да и простых людей не чурается.
Василевс Феофил, которого Кассия считала отцом Ярослава, отличался сильным, но вспыльчивым характером и неукротимой тягой к справедливости. В своем ее
Другой стороной его личности была глубокая образованность. Для своих лет, разумеется, ибо воспитывался он известным ученым тех лет – Иоанном Грамматиком. Славным не только своей богословской деятельностью, но и интересами к естественным наукам, в том числе алхимии и механике. Посему и Феофил вырос человеком с очень глубоким и широким образованием, разбираясь и в делах хорового пения, и в искусстве, и в финансах и прочих иных вещах.
Ярослав же вписывался в образ сына этого человека самым замечательным образом. Прямо по схеме «Яблоко от яблоньки не далеко падает», в отличие от Михаила, прозванного несмотря на молодость Мефистом, то есть, пьяницей. Ибо как только смог по возрасту, сразу утонул в низменных чувственных удовольствиях, предаваясь пьянству и разврату без всяких запретов. Из-за чего Большой дворец был в те годы похож на что-то среднее между элитным борделем и питейным заведением. По Константинополю же ходили устойчивые слухи о том, что Феодора – мерзавка и изменница, ибо не могла она родить от столь славного Василевса такого гаденыша. И гадали коллективно – кто же ее «обрюхатил» и их всех «облагодетельствовал». Тем более, что Михаил на Феофила не походил не только характером, но и видом. А тут… такой типаж.
– Господи Иисусе, - еще раз перекрестил Григорий, напряженно вглядываясь в Ярослава.
– Хватит! – Рявкнул наш герой. – Я говорил, что ты – ошибаешься! – Сказал он, обращаясь к Кассии.
– Да, моей матерью была Ирина. Да, она подарила мне тот тельный крест. Но это ничего не значит. Я не могу быть твоим сыном! Ты просто не понимаешь, о чем говоришь!
– Почему ты не можешь быть ее сыном? – Осторожно поинтересовался Григорий.
– Потому что я вырос очень далеко отсюда. Ваш язык я учил сам, как и латынь, и славянский, и данский. По книгам. Ибо говорящих на нем в тех краях не было.
– А Ирина говорила! Говорила! – Воскликнула Кассия. – Она обещала забрать тебя туда, где ты будешь в безопасности от происков Феодоры!
– Хватит! – Еще раз рявкнул Ярослав. А потом обратился к Григорию. – Ты зачем пришел? Их забрать?
– Да. Мы подозревали, что они отправились сюда, искать защиты у тебя.
– И они ее нашли. А теперь проваливай! Мне не до тебя. И передай кузену своей жены, что пьяница может спать спокойно. У меня дела и поважнее есть, чем влезать в очередную кровавую свару за проклятый престол.
– Проклятый? – Удивленно повел бровью Григорий. – Почему?
– Лев Армянин убит в Святой Софии на Рождественском богослужении. В церкви! Его кровь окропила алтарь! А тело брошено в общественную уборную! Сыновья же кастрированы! А Ирина, что ослепила собственного сына, чтобы насладиться властью? А многие другие до них? Престол Константинополя проклят и залит жертвенной кровью при полном одобрении патриархов и церкви.
– Какая экспрессия! – Воскликнул, улыбнувшись, Григорий. – Чернь любит такие обличительные речи.
– В которых нету ни слова лжи, - горько усмехнулся Кирилл.
– Такова жизнь, - пожал плечами Григорий. – А по какому поводу сбор? Неужели нас ждали?
– Вторжение викингов, - коротко бросил Ярослав.
Переговоры быстро сбавили обороты и перешли в замок. Личная дружина Григория «упаковалась» обратно на корабли. Кривичи отошли в свой лагерь, а обитатели Гнезда – в городище. Острая форма конфликта перешла в некий вооруженный нейтралитет, когда все делали вид, что им нет дела друг до друга, но были настороже и очень внимательно следили за соседями.
Разумеется, Григория ни коим образом не тронула пылкая речь Ярослава, обличающая «проклятый престол». На него такие «филиппики» не действовали. Более того, он прекрасно мог и сам с ними выступать, благо, что «без греха» в этом мире нет никого. Наш герой это тоже понял. И перешел к другому сценарию, ибо за эти несколько дней успел подумать над своей легендой.
Начал он издалека. Дескать, здесь, ключевой узел, удерживая который, можно взять в свои руки всю торговлю между Балтийским и Черным морем. То есть, место очень доходное. В перспективе. И так далее, и тому подобное. Потихоньку перешел на хозяйственное значение, перевел разговоры в сторону меха, меда, воска, льна и прочих очень важных и полезных товаров. И, наконец, перешел к главному… к большой и красивой теории, которую он сочинял на скорую руку на основе своих обрывочных знаний. Он рассказал византийцам о племенах ариев, что три тысячи лет назад вышли из северной Индии. И о том, как они заселяли земли Эллады, Италии, Галлии, Испании и так далее. Выдвинул теорию так называемых «спящих народов», что многие века пребывают в первобытном, первородном виде, а потом, вдруг, пробуждаются и всем вокруг становится очень тошно.
Такими в свое время были эллины и кельты, что развернулись во всю свою дурь от Гибралтара до Индии. Потом их сменили италики, построившие величайшую Империю всех времен и народов. Затем настал черед германцев, под ударами которых пал древний мир и возродился Запад. Дикий, дурной, чумазый, но возродился, хотя никто в это не верил. И вот настал черед славян, что стали пробуждаться, выходя из того первородного состояния, в котором почти три тысячи лет их предки – арии – прибыли в эти края.
У этой первобытности есть одна очень интересная особенность. Она словно чистый белый лист. Что на ней напишешь, такой она и вырастет. И Ярослав хотел оградить славян от тлетворного влияния викингов. Слишком уж они разрушительные и дикие. Империя и без того страдает от болгар – что есть смесь кочевников со славянами. А тут – буквально за двадцать-тридцать лет у самого бока Византии могла образоваться целая толпа алчущих наживы викингов. Плохая затея. Константинополю и от болгар уже тошно, а если к ним присоединятся эти удальцы? Да конец Империи наступит. Точно такой же, какой настиг Запад. Ибо куда им идти в набеги? Только по реке вниз да к Константинополю. Чай не германцы, которым проще было на запад бегать.
И если в самом начале новой, приватной беседы в замке Григорий выглядел просто заинтересованным, то в конце – сидел мрачный и очень задумчивый. А вместе с ним такими «щами» красовался его сын, Кассия, Григорий и Константин. Прямо заседание унылой коллегии. Преслава, Ратмир и Весемир, также присутствовавшие на этом совещание выглядели еще хуже, так как практически ничего не понимали. Разговор ведь велся на византийском, причем не на ромайке, где они хоть что-то могли выхватывать, а на высоком – койне – языке аристократов. Не очень хороший поступок. Но они вообще тут не должны были находится. Сами напросились.