Ярость Антея

Глушков Роман Анатольевич

Теперь, когда «Тугарин», гранатометы и вражеские орудия молчат, а топливные баки взрываются редко, я слышу наполовину оглохшими ушами каждого «фантома», кто открывает огонь по противнику. Слышу, а многих и наблюдаю. Однако не вижу в окнах Бибенко и Поползня, которых прежде замечал всегда, когда приближался к краям портика. Вместо Сани сейчас на правом фланге с Туковым воюет Сквайр, сменивший дробовик на более дальнобойный автомат. В левом секторе фойе вместо трех защитников остались двое: Хакимов и Кондрат. Стерегущие баррикаду Папаша и Ефремов сверху не видны, но оба они еще живы и боеспособны, поскольку частенько палят на пару из окон вестибюля.

– Кто? – осипшим голосом спрашивает Дроссель, когда я сообщаю

ему мимоходом о вероятных потерях.

– Кажется, Поползень и Бибенко, – отвечаю я. – Их не видать. Остальные вроде бы еще в строю.

– Дерьмо! – устало огрызается байкер, не сводя глаз с затянутой дымом площади.

– Дерьмо, – угрюмо соглашаюсь я и в этот момент слышу донесшиеся с купола раскатистые выстрелы Ольгиного «Бампо».

Это не может не привлечь наше внимание, поскольку доселе с той стороны раздавались лишь автоматные очереди. И раз Кленовская все же взялась за свою дальнобойную винтовку, значит, на то имеется веская причина. Мы с Дросселем бросаем все и смотрим на купол, дабы выяснить, куда стреляет снайпер.

Ольга стоит, повернувшись лицом на юг, и, глядя в небо через оптический прицел, методично выпускает пулю за пулей. Во что – становится понятно, как только мы присматриваемся к обнаруженной Кленовской угрозе. Большая стая летающих кибермодулей – полсотни единиц, не меньше, – стремительно движется к нам по воздуху со стороны Первой городской поликлиники. Посадочные фиксаторы у всех выпущены, и каждый несет в них какой-то груз. Присматриваемся получше и видим, что «Чибисы», «Гагары», «Дрозды», «Совы» и прочий сбившийся в стаю кибернетический сброд нагружен обычными камнями – обломками зданий, которые в «Кальдере» можно найти повсеместно. Небольшие – килограммов по тридцать-сорок, – но вполне подходящие для того, чтобы проломить ими человеческую голову. Даже такую крепкую, как у нашего твердолобого байкера.

Кленовская расстреливает магазин и, обернувшись к нам, кричит, отчаянно жестикулируя и указывая на летунов. Что конкретно она говорит, не разобрать. Но это и так понятно: спасайте, дескать, парни, ваши зад… нет, наверное, все же головы. Ольге в этом плане хорошо. Рядом с ней – высокая купольная балюстрада, между столбов которой можно укрыться, как под аркой. Куда «фантомка» и прячется, перезаряжая на ходу винтовку. Да и Дроссель – парень не промах. Задрав стволы «Тугарина» вертикально вверх, пулеметчик вмиг оказывается под бронекварцевым «зонтиком». Где мне, к сожалению, места уже не хватает. Значит, придется рвать когти к той самой надстройке, чья дверь не так давно крепко меня подвела.

Вперед!

Я бегу аккурат навстречу заходящей на цель эскадрилье кибермодулей. Полдесятка из них либо снижаются чересчур стремительно, либо попросту срываются в пике. Хорошо стреляет Ольга по крупным «тарелочкам», слов нет. Но их еще в небе над нами видимо-невидимо. И накроют они нас каменным градом, похоже, раньше, чем я достигну укрытия.

Первые выпущенные летунами камни падают на купольную балюстраду, но ей такая бомбардировка нипочем, разве что булыжник может зацепить Ольгу рикошетом. Повезло ей или нет, я не вижу, потому что нырком сигаю в пролом, зияющий в стене надстройки. Он дарит мне пару лишних мгновений, которые я потратил бы на возню с дверью.

Воистину, только эта дыра, пробитая танковым снарядом, меня и выручает! Камнепад обрушивается на крышу, когда я ныряю в брешь, и одна из глыб успевает в последний момент звездануть меня по пяткам. Им самим хоть бы хны, но я больно ударяюсь голенями о кромку пролома. Так больно, что, упав на находящуюся внутри надстройки лестницу, ору благим матом и не сомневаюсь, что сломал обе ноги.

И, лишь малость придя в себя, понимаю, что орать надо не от боли, а от радости. Во-первых, потому что вместо переломов я заполучил лишь сильные ушибы, а во-вторых, мне опять повезло

разминуться со смертью. Задевший меня вскользь каменюка грохнулся аккурат туда, где стоял бы я, если бы мне пришлось открывать дверь. И сейчас я валялся бы не здесь, а у входа в надстройку, и не с отбитыми голенями, а с размозженным черепом. Так что беру свои слова назад: пробитый танком второй выход оказался отнюдь не бесполезным, а очень даже нужным. Тот доставивший мне хлопот «Микула» определенно заслужил благодарность. Посмертную.

Укрывшийся под пулеметным щитком Дроссель пережидает бомбардировку и, как только на портик грохается последний камень, открывает шквальный огонь по вражеской эскадрилье. Весьма своевременно. Сбросив смертоносный груз, кибермодули еще не успевают рассеяться, и «Тугарин» расстреливает их с короткого расстояния. Байкер вновь показывает пулеметный экстра-класс. Он несколько раз обводит летунов в воздухе длинной очередью по кругу так, что заключает всех их, образно говоря, в свинцовую трубу. И когда они бросаются врассыпную, то моментально нарываются на плотную и замкнутую завесу пуль.

Метод Дросселя в сравнении с поштучным отстрелом этих тварей оказывается гораздо эффективнее. Из примерно сорока с лишним роботов нашего возмездия избегают чуть больше десятка. Остальные, роняя детали и искря пробитыми минитурбинами Тельмана, падают с небес не хуже тех камней, которые они только что на нас сбросили. Дроссель снова вынужден спрятаться под щитком, но риск того стоит. Угроза ослаблена настолько, что теперь нам можно не опасаться массированных атак с воздуха.

Тратить остаток предпоследнего пулеметного магазина на разлетевшихся врассыпную кибермодулей не резон. Мы с Ольгой перенимаем у Дросселя эстафету и начинаем свою охоту на уцелевших «Гагар», «Чибисов» и прочую лишенную перьев киберживность. Правда, из меня охотник далеко не такой проворный, как из Кленовской, да еще разбитые в кровь ноги отзываются сильной болью при каждом шаге. Но я стараюсь. И даже подстреливаю одного «Дрозда», что пытался подобрать с земли новый камень, но замешкался, ухватив невзначай чересчур тяжелую глыбу. За Ольгой я не слежу, но она за это время сшибает влет явно не меньше трех роботов.

А затем их остатки вдруг исполняются отваги и идут на нас, если можно так выразиться, врукопашную. Выпустив манипуляторы, резаки и дрели, растопырив фиксаторы и набрав приличную скорость, кибермодули кидаются к театру отовсюду, как стервятники на израненную и павшую от потери крови жертву.

Мы не паникуем. Ситуация всем нам в большей или меньшей степени знакомая. Ольга откладывает «Бампо», вновь берет в руки автомат и прячется в балюстраде, дабы не дать напасть на себя сверху. Дроссель отпускает гашетки «Тугарина» и вынимает из кобуры, которую он носит по-ковбойски, на бедре, старинный пистолет «Пустынный орел», позаимствованный им, не иначе, в каком-нибудь клубе любителей антикварного оружия. Я матерюсь и встаю возле пулемета так, чтобы мы с напарником прикрывали друг другу спины, а пулеметный щиток ограждал нас обоих от атак со стороны площади. Целей в небе маячит не слишком много, но самоубийственная одержимость летунов делает каждого из них вдвойне опасным.

Пользуемся старым, проверенным на практике рецептом: сначала подпускаем врагов поближе, а затем разносим им минитурбины. Можно выпустить полмагазина в корпус того же «Чибиса» и не повредить ему ключевые узлы, а можно послать пару пуль в один из двигателей и «птичке» – кранты. В целом получается неплохо. Из семи бросившихся на нас кибермодулей три мы сбиваем еще на подлете. Оставшиеся могут атаковать нас лишь попарно, иначе они сцепятся между собой турбинными консолями и рухнут на землю без нашей помощи. Я искренне надеюсь, что так оно и случится, но, увы, надеюсь впустую. Как и в случае с бронетехникой, САФ этих летунов также значительно поумнела.