Ярость и Разрушение

Арментроут Дженнифер

— До Преображения осталось чуть меньше месяца, — сказал Рот, скрестив руки на груди. — Через пару недель мы либо найдём способ остановить Гавриила, либо начнётся конец.

Я закрыла глаза.

— Я не могу... остановить его.

— Тринни, — сказал Арахис. — Не говори так. Ты можешь.

— Я не могу, — я ответила ему так, что Лейла и Рот даже не заметили. — Он Архангел. Ты же видел, на что он способен. Даже с ангельскими шипами нам придётся подобраться к нему поближе. Мне придётся подобраться к нему поближе. Его невозможно победить.

Открыв глаза,

я уставилась на звёзды. Было трудно признать это, зная, что я больше не являюсь вершиной пищевой цепи, но это была правда.

— По крайней мере, сама я не могу. Я больше не связана, и я сомневаюсь, что мой отец свяжет меня с другим Стражем. Это слишком большой риск, если Гавриил почувствует его и решит использовать его кровь, вместо моей. Я не слабая, но и не такая сильная, какой была, когда была связана. Даже тогда я не смогла бы одолеть Архангела в одиночку.

— Значит, нам нужно найти способ ослабить его или заманить в ловушку, — предположила Лейла. — Должно же быть что-то.

— Есть, — сказал Рот. — Я знаю одну вещь, которая может уничтожить Архангела.

Мой взгляд переместился на него.

— Что это? Ещё один Архангел? Очевидно, никто из них не хочет вмешиваться. Мой отец даже не ...

Я сжала губы, морщась от боли в челюсти.

— Они не собираются вмешиваться. Всё зависит от меня.

— Я не говорю о тех самодовольных и совершенно бесполезных ублюдках, которые создали своего собственного маленького доморощенного террориста, — его янтарные глаза горели. — Я говорю о том единственном существе, которое ничего так не любит, как убить одного из своих собратьев.

Лейла изогнулась в талии, и на её бледном лице появилось понимание.

— Ты не можешь думать о том, о чём я думаю.

— Я не просто так думаю, — сказал он. — Я планирую это, коротышка.

— Люцифер, — прошептала я. — Ты говоришь о Люцифере.

— Святые леденцы, — прошептал Арахис.

Улыбка Рота была чистой жестокостью.

— Я говорю не только о Люцифере. Я говорю об освобождении его. Всё, что нам нужно сделать, это убедить его, и я не думаю, что это будет трудно.

— Но он не может ходить по Земле в своём истинном обличье, — рассуждала Лейла, когда я откинулась на подушку. — Если он это сделает, это заставит библейский Апокалипсис вступить в игру. Бог никогда этого не допустит.

— Назовите меня сумасшедшим, но я сомневаюсь, что Бог согласен с тем, что Гавриил пытается показать Небесам средний палец, — возразил Рот. — Если Небеса закроют свои врата, ни одна душа не сможет войти. Те, кто умрёт, окажутся в ловушке на Земле. Они либо превратятся в призраков, либо, что ещё хуже, будут втянуты в Ад и испорчены. Кроме этого, ни в чём не было бы смысла. Жизнь, по существу, прекратится после смерти. И смерть будет происходить с такой скоростью, какой мы никогда раньше не видели, потому что, когда ангелы заперты, ничто не остановит демонов, кроме Стражей. Земля превратится в Ад.

Гавриил так и сказал.

— Но почему Люцифер захочет остановить это? — спросила Лейла. — Похоже, для него это прекрасное время.

— Потому что это не

его идея, — сказал Рот. — Если Гавриил и Баэль преуспеют? Его самолюбию будет нанесён удар, который, я не уверен, он сможет пережить. Есть место только для одного Ада и одного правителя Ада. Его тронный зал увешан головами демонов, которые думали, что смогут захватить власть.

Беспокоило ли меня то, что я вроде как хотела увидеть его тронный зал?

Возможно.

— Значит, мы застряли между одним возможным Армагеддоном и другим возможным Армагеддоном? — Лейла откинулась на спинку стула.

— В значительной степени, — он кивнул. — Либо мы будем сидеть, сложа руки, и ждать, пока Земля не отправится в Ад....

— Или мы принесём Ад на Землю, — закончила она. — Ты думаешь, что сможешь убедить его?

— Почти уверен, — он потёр пальцами подбородок. — Мне просто нужно поговорить с ним и надеяться, что он в хорошем настроении.

Лейла рассмеялась, но это был слегка безумный смех.

— Сделай это, — сказала я, выпрямляя спину, хотя это причиняло огромную боль.

Бэмби подняла голову и посмотрела на меня так, словно не считала, что сидеть это мудрая идея.

— Поговори с Люцифером. Убеди его. Но есть ещё кое-что, чего я хочу.

— Всё, что угодно, — поклялся Рот, и я сомневалась, что он часто так делал. Идеально.

— Мне нужен Зейн, — сказала я.

— Тринити, — прошептала Лейла. — Он...

— Я знаю, где он находится. Я знаю, что его нет. Я хочу, чтобы он вернулся.

Моё сердце заколотилось, голос Зейна был настолько болезненно реален в моих мыслях, что я сделала резкий, ломкий вдох. Не было бы ничего, что могло бы меня остановить.

— Я верну его.

Рот подошёл к кровати и сел. Его фамильяр шевельнулся по другую сторону от меня.

— Тринити, если бы я мог это сделать, я бы так и сделал. Я сделал бы это для вас обоих. Клянусь, но не могу. Никто...

— Это неправда, — я встретила его янтарный взгляд. — Жнец может. И прежде чем я сделаю хоть что-то для своего отца или для человечества, я хочу Зейна. Я хочу, чтобы он вернулся, живой, и меня не волнует, насколько эгоистичной это делает меня, но он заслуживает того, чтобы быть здесь, со мной, — мой голос дрогнул, и Рот и потупил взгляд. — Я заслужила это, и проклятый Мрачный Жнец вернёт его мне. Скажи мне, где его найти и как с ним связаться.

Лейла надолго закрыла глаза, а потом спросила:

— Ты видела его после того, как проснулась?

— Нет.

— Значит ли это, что он перешёл границу? — спросила она.

— Вполне возможно, — ответил я. — Но Зейн сказал, что даже смерть не остановит его. Он бы не перешёл на другую сторону.

Ты же знаешь, что это не всегда так, прошептал глупый голос разума.

Люди всё время неожиданно умирали, люди, у которых ещё были планы и любимые. Пока люди были живы, они полностью верили, что вернутся, если смогут, но большую часть времени люди менялись, когда входили в свет. Их желания и потребности остались, но они перешли в великое запредельное, и что бы это ни было, изменяло их.