Ярость огня
Шрифт:
Оглядываясь назад, я не могла вспомнить большую часть того, что там происходило. Письменный экзамен, где половина вопросов была из области математики и половина из логики, а иногда и настоящие моральные дилеммы. Экзамен по физической культуре, где мы соревновались в спортзале, а преподаватели наблюдали за нами, потому что тест предназначался не только для оценки ума или физических возможностей. Он нужен был для того, чтобы выявить истинные способности, для чего мы предопределены. Что и выражалось в четырех возможных результатах: золото, философская сторона, высшая ценность в управлении государством;
Вот за что мы боролись. Вот что я защищала.
Когда я закончила выступление, дети зааплодировали. Никогда в жизни я не слышала столь громких аплодисментов после своих речей.
Когда подошло время вопросов, я выбрала девочку, которая так высоко тянула руку, что ей пришлось привстать со стула.
– Вы когда-нибудь летали на драконе вверх ногами?
Следующий ребенок спросил:
– Когда вы в тот раз летали на турнире и делали вот так, – он начал выписывать руками невероятные фигуры, – что это было?
Он посмотрел на меня, больше ничего не объясняя и ожидая моего ответа.
– Гм…
– Вопросы о металлическом тесте, – напомнила учительница.
Лоб третьего ребенка блестел от пота, а лицо исказилось от напряженного усилия вспомнить, что он хотел спросить.
– Джереми?
– Мой папа говорит, что людям разных металлических классов выдают разные пайки, – выдавил из себя Джереми и плюхнулся на стул.
Учительница покрутила на запястье бронзовый браслет – большинство учителей принадлежали к бронзовому сословию, хотя среди них и присутствовало золотое сословие, но с куда более низким уровнем образования, – и перевела взгляд на меня, вдруг заволновавшись.
Дак подскочил со стула.
– Какая порода дракона быстрее, небесная рыба или аврелианец? – поинтересовался он у класса.
– Небесная рыбка! – хором выкрикнули дети.
– Правильно! А вот еще один непростой вопрос для вас: кто тяжелее, дракон-грозовик или…
Он продолжал говорить сначала об отечественных породах, потом об иностранных – «Сколько грозовиков потребуется, чтобы уничтожить голиафана?», – и в конце собрания дети радостно визжали от восторга, провожая нас довольными возгласами из класса.
Когда мы оказались на улице, Дак извинился:
– Надеюсь, ты не обиделась, что я встрял со своими вопросами. Я ведь знаю, какой ответ мы должны были им дать…
Одобренный в Министерстве ответ на вопрос о распределении продовольственных пайков гласил: «Каждый получает паек, который заслуживает».
– Нет. То, что ты сделал, было гораздо лучше.
Но как только мы завернули за угол и оказались на площади Чипсайда, то увидели проходящий здесь митинг, посвященный тому, с чем мы только что столкнулись. Девушка с длинными черными волосами, чье лицо скрывал зеленый шарф, кричала с помоста у подножия чипсайдского драконьего пьедестала, а ее крики эхом разносились
– Дочь Саутсайда желает достойных продовольственных пайков каждому! – выкрикнула она, вскинув в воздух кулак.
– Достойный паек каждому! Достойный паек каждому!
– Наши сыновья и дочери не станут больше пресмыкаться за мизерные пайки, пока золотые набивают себе брюхо!
С тех пор как началась продовольственная программа, я не впервые видела подобные митинги, но этот был самым крупным. И незаконным, потому что публичные выступления, которые угрожали покою города, были запрещены революционным законом.
– Справедливо – значит поровну! – скандировала она.
Толпа снова подхватила слова:
– Справедливо – значит поровну!
Девушка, назвавшаяся Дочерью Саутсайда, держалась уверенно и спокойно, подпитываемая энергией собравшихся. Ее манера говорить напомнила мне Ли. И я не сомневалась, что браслет, который она сняла с запястья, нарушая тем самым закон о браслетах, и которым теперь размахивала перед толпой, был сделан из золота.
Уличное прозвище, закрытое лицо, беснующаяся толпа – все это навело меня на мысль, что над нами нависла реальная угроза.
– Возможно, нам стоит что-то предпринять?
Дак нахмурился:
– Предпринять что? У нас нет драконов…
Но тем временем некоторые из собравшихся начали оборачиваться в сторону пекарни на другой стороне площади. Витрина была закрыта, но граждане начали со всей злостью колотить в стекло, в двери, выкрикивая: «Хлеба всем!» Дак, чья семья владела пекарней в другом районе, прикусил губу, завидев это.
– Мы должны предупредить городскую стражу. Они вмешаются, если толпа не разойдется.
Сообщив в ближайший караульный пост, мы направились во Дворец через Хаймаркет.
– Не возражаешь, если я заскочу к родителям?
Я не спросила зачем. Рядом с пекарней его семьи никого не было, и она была закрыта на перерыв. Протестующие сюда не добрались. Концентрация ремесленников из бронзового сословия и золотых покупателей Хаймаркета с другого берега реки сделала это место наименее склонным к волнениям обитателей нижнего берега. Когда мы, пригибаясь, вошли внутрь, чтобы поприветствовать его семью, миссис Саттер обняла меня, оставив следы от муки на моей форме, а мистер Саттер поздравил меня с назначением. Но когда миссис Саттер спросила, останемся ли мы на чай, Дак покачал головой:
– Прости, мам, нужно вернуться до заката.
Заметив мой удивленный взгляд, Дак достал из кармана конверт и протянул мне, а затем обнял родителей на прощание.
Это официальное разрешение на смену дислокации от Военного Совета. Крисса сюр Федра и Дориан сюр Керта вылетают сегодня вечером.
Судя по дате, Дак получил его сегодня утром, прямо перед тем как предложил мне отправиться в Чипсайд вместо Ли.
Слова протеста рвались наружу: о том, что я просила Лотуса стать партнером Криссы вместо Дака, что Даку следовало рассказать мне об извещении, что мы впустую потратили время, слоняясь по городу и навещая его маму и папу, вместо того чтобы заниматься подготовкой.