Ярость (Сборник)
Шрифт:
Сен-Сир вне себя наклонился и занес кулак. Но тут вмешался Уотт. Возможно, сценарист и, правда, пытается избавиться от контракта. Но за этим явно кроется и что-то другое. Слишком уж Мартин небрежен, слишком уверен в себе. Уотт решил разобраться во всем до конца.
— Тише, тише, Рауль, — сказал он категорическим тоном. — Успокойтесь! Я говорю вам — успокойтесь. Вряд ли нас устроит, если Ник подаст на вас в суд за оскорбление действием. Ваш артистический темперамент иногда заставляет вас забываться. Успокойтесь, и послушаем, что скажет Ник.
— Держите с
Мартин величественным жестом поднес микрофон ко рту. Не обращая ни малейшего внимания на разъяренного режиссера, он сказал властно:
— Соедините меня с баром, пожалуйста. Да». Я хочу заказать коктейль. Совершенно особый. А… э… «Елену Глинскую».
— Здравствуйте, — раздался в дверях голос Эрики Эшби. — Ник, ты здесь? Можно мне войти?
При звуке ее голоса по спине Мартина забегали блаженные мурашки. С микрофоном в руке он повернулся к ней, но, прежде чем он успел ответить, Сен-Сир взревел:
— Нет, нет, нет! Убирайтесь! Немедленно убирайтесь! Кто бы вы там ни были — вон!
Эрика — деловитая, хорошенькая, неукротимая — решительно вошла в зал и бросила на Мартина взгляд, выражавший долготерпеливую покорность судьбе. Она, несомненно, готовилась сражаться за двоих.
— Я здесь по делу, — холодно заявила она Сен-Сиру. — Вы не имеете права не допускать к автору его агента. Мы с Ником хотим поговорить с мистером Уоттом.
— А, моя прелесть, садитесь! — произнес Мартин громким, четким голосом и встал с кресла. — Добро пожаловать? Я заказываю себе коктейль. Не хотите ли чего-нибудь?
Эрика взглянула на него с внезапным подозрением.
— Я не буду пить, — сказала она. — И ты не будешь. Сколько коктейлей ты уже выпил? Ник, если ты напился в такую минуту…
— И пожалуйста, поскорее, — холодно приказал Мартин в микрофон. — Он мне нужен немедленно, вы поняли? Да, коктейль «Елена Глинская». Может быть, он вам неизвестен? В таком случае, слушайте внимательно: возьмите самый большой бокал, а впрочем, лучше даже пуншевую чашу… Наполните ее до половины охлажденным пивом. Поняли? Добавьте три мерки мятного ликера…
— Ник, ты с ума сошел! — с отвращением воскликнула Эрика.
…и шесть мерок меда, — безмятежно продолжал Мартин. — Размешайте, но не взбивайте. «Елену Глинскую» ни в коем случае взбивать нельзя. Хорошенько охладите…
— Мисс Эшби, мы очень заняты, — внушительно перебил его Сен-Сир, указывая на дверь. — Не сейчас. Извините. Вы мешаете. Немедленно уйдите.
— Впрочем, добавьте еще шесть мерок меду, — задумчиво проговорил Мартин в микрофон. — И немедленно пришлите его сюда. Если он будет здесь через шестьдесят секунд, вы получите премию. Договорились!? Прекрасно. Я жду.
Он небрежно бросил микрофон Сен-Сиру.
Тем временем Эрика подобралась к Толливеру Уотту.
— Я только что говорила с Глорией Иден. Она готова заключить с «Вершиной» контракт на один фильм, если я дам согласие. Но я дам
На лице Уотта отразилось приятное удивление.
— Мы, пожалуй, могли бы поладить, — ответил он тотчас (Уотт был большим поклонником мисс Иден и давно мечтал поставить с ней «Ярмарку тщеславия»). Почему вы не привезли ее с собой? Мы могли бы…
— Ерунда! — завопил Сен-Сир. — Не обсуждайте этого, Толливер!
— Она в «Лагуне», — объяснила Эрика. — Замолчите же, Сен-Сир. Я не намерена…
Но тут кто-то почтительно постучал в дверь Мартин поспешил открыть ее и, как и ожидал, увидал официанта с подносом.
— Быстрая работа, — сказал он снисходительно принимая большую запотевшую чашу, окруженную кубиками льда. — Прелесть, не правда ли?
Раздавшиеся позади гулкие вопли Сен-Сира заглушили возможный ответ официанта, который получил от Мартина доллар и удалился, явно борясь с тошнотой.
— Нет, нет, нет, нет! — рычал Сен-Сир. — Толливер, мы можем получить Глорию и сохранить этого сценариста; хотя он никуда не годится, но я уже потратил три месяца, чтобы выдрессировать его в сен-сировском стиле. Предоставьте это мне. В Миксо-Лидии мы…
Хорошенький ротик Эрики открывался и закрывался, но рев режиссера заглушал ее голос. А в Голливуде было всем известно, что Сен-Сир может так реветь часами без передышки Мартин вздохнул, поднял наполненную до краев чашу, изящно ее понюхал и попятился к своему креслу. Когда его каблук коснулся полированной ножки, он грациозно споткнулся и с необыкновенной ловкостью опрокинул «Елену Глинскую» — пиво, мед, мятный ликер и лед — на обширную грудь Сен-Сира.
Рык Сен-Сира сломал микрофон.
Мартин обдумал составные части новоявленного коктейля с большим тщанием. Тошнотворное пойло соединяло максимум элементов сырости, холода, липкости и вонючести.
Промокший Сен-Сир задрожал, как в ознобе, когда ледяной напиток обдал его ноги, и, выхватив платок, попробовал вытереться, но безуспешно. Носовой платок намертво прилип к брюкам, приклеенный к ним двенадцатью мерками меда. От режиссера разило мятой.
— Я предложил бы перейти в бар, — сказал Мартин, брезгливо сморщив нос. — Там, в отдельном кабинете, мы могли бы продолжить наш разговор вдали от этого… этого немножко слишком сильного благоухания мяты.
— В Миксо-Лидии, — задыхался Сен-Сир, надвигаясь на Мартина и хлюпая башмаками, — в Миксо-Лидии мы бросали собакам… мы варили в масле, мы…
— А в следующий раз, — сказал Мартин, — будьте так любезны не толкать меня под локоть, когда я держу в руках «Елену Глинскую». Право же, это весьма неприятно.
Сен-Сир набрал воздуха в грудь, Сен-Сир выпрямился во весь свой гигантский рост… и снова поник. Он выглядел, как полицейский эпохи немого кино после завершения очередной погони, — и знал это. Если бы он сейчас убил Мартина, даже в такой развязке все равно отсутствовал бы элемент классической трагедии. Он оказался бы в невообразимом положении Гамлета, убивающего дядю кремовыми тортами.