Ярость
Шрифт:
Дверь в комнату открывается, и офицер входит внутрь, чтобы забрать меня.
— Давай. Они вынесли вердикт.
Меня сопровождают обратно в зал суда, все глаза устремлены на меня, осуждая, когда я сажусь на деревянную скамейку. Я немедленно вынужден встать, когда судья входит и занимает своё место.
— Вы достигли единогласного вердикта? — спрашивает он, глядя поверх своих очков.
Один человек поднимается с бумагами в руках и говорит:
— Да.
— Вынесите приговор, пожалуйста.
Глаза мужчины нервно смотрят в мои, затем
— Было совершено убийство первой степени, — его голос дрожит, и он запинается, чтобы прочистить горло. — Мы, присяжные, признаём подсудимого виновным, — я слушаю, как они оглашают приговор, а затем слышу, — … смерть от смертельной инъекции.
Моё сердце забилось быстрее. Знать, что твоя жизнь подходит к концу — это чертовски ужасное чувство. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Тор, а она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, её лицо чертовски бледное. Она хватается за сиденье перед собой и устремляется вперёд, а затем её тело обмякает. Её сестра ловит её, прежде чем она соприкасается с полом.
— Тор, — кричу я, подпрыгивая и бросаясь в её сторону. Я делаю всего несколько шагов, прежде чем меня хватают и валят на пол несколько офицеров. Я борюсь, чтобы избавится от них. — Слезьте с меня.
Я поднимаюсь на ноги.
Но затем меня прижимают и толкают в другую сторону комнаты.
— Кто-то что-нибудь сделайте уже, — я поворачиваю голову к офицеру слева от меня и смотрю на него. — Сделай что-нибудь! — рычу я сквозь стиснутые зубы. — Чёрт возьми, помогите ей!
— Мистер Пирсон! — кричит судья. — Сядьте на своё место! Пристав, отведите мисс Дево, пожалуйста, к врачу.
Они не двигаются достаточно быстро и к чёрту это всё; я только что был приговорен к смертной казни, какого чёрта это имеет теперь значение?
— Да помогите вы ей уже, блядь!
— Выведите его из моего зала суда. Сейчас же! — приказывает судья.
Я не покину эту комнату, пока и она этого не сделает тоже. Пусть они попробуют, и блин, выведут меня! Эти чёртовы мужчины вдвое меньше меня. Мне удаётся освободиться от веса, и сбить одного из офицеров с ног. Я освобождаю вторую руку, и завожу руку с наручниками назад, словно у меня в руках бита, ударяя своим кулаком по виску второго офицера. Он падает на пол как чертова муха, и вся комната извергается в панических криках.
Я оборачиваюсь и вижу, как Тор неловко садится, прижав руку к голове. Четыре других офицера бросаются ко мне; у двух из них есть оружие. Я понимаю, что больше никогда её не увижу. Я понятия не имею, что происходит у неё в голове, не знаю, скоро ли она примет это безумие.
— Я люблю тебя, Тор. Всё будет хорошо, куколка, я обещаю, — кричу я.
Меня в спину толкают офицеры и прижимают к земле. Колени впиваются в мою спину, давление на шеи усиливается.
— Прекрати сопротивляться. Хватит бороться! — кричат они мне, и я сдаюсь, совершенно неподвижно лёжа на полу.
Я поднимаюсь на ноги, меня толкают в направлении двери, находящуюся за трибуной. Я не спускаю глаз с Тор. Она
Все сидящие в зале суда смотрят на меня, пока меня выводят.
Тор думает, что она подписала мне смертный приговор своим заявлением.
Единственное, что она не понимает, так это то, что если у меня не будет свободы, если я не смогу быть с ней — я всё равно умру в любом случае.
— Пять минут, — говорит судебный пристав, прислонившись к стене. Мои руки в наручниках, но за последние несколько недель я узнал, как делать большинство вещей с ними. Я сижу перед довольно-таки толстым окошком, а по другую сторону стекла находится Марни. Я беру трубку и прикладываю её к своему подбородку.
— Ну, оранжевый не красит тебя, мальчик, — раздаётся его хриплый голос.
Я хмурюсь.
— Послушай, Марни, ты должен о ней позаботиться. Ты же знаешь где все… — я останавливаюсь, быстро оглядывая комнату. Охранник в трёх футах от меня, и я чертовски уверен, что здесь есть наблюдение. Я полагаю, мне нужно как-то обыграть это дерьмо на случай, если они тоже начнут подозревать задницу Марни. Я прочищаю горло и пристально смотрю на него. — Убедись, чтобы у неё было всё, в чём она нуждается, — моя бровь дёргается, пока я смотрю на него, убедившись, что он понимает, о чём идёт речь. У меня было больше денег, чем у грёбаного Билла Гейтса, спрятанных в моём доме и под псевдонимом на банковских счетах.
Он кивает.
— Ага, я позабочусь и найду способ ей помочь, — ещё один краткий кивок. Он стучит пальцами по столу из нержавеющей стали перед ним. — Для меня это такой шок, что ты запутался в этих сетях, — я вижу, как губы Марни напрягаются, скрывая улыбку, его голос просто извергается смехом. — Мальчик, ты воспитывался в церкви. Какой бес в тебя вселился? Дьявол?
Я закатываю глаза. Чертов Марни. Не переусердствуйте с этим дерьмом.
— Да, да. Я мудак, знаю. Извини, что подвёл тебя, — рычу я. — О ней что-нибудь слышно?
— Неа. Ничего, — его лицо меняется. Он очень её полюбил. Он проводит пальцем по столу. — Ничего, — повторяет он.
Мы сидим в тишине какое-то мгновенье. На данный момент больше нечего сказать. Наши жизни полностью в жопе.
— Ну, просто убедись, что у неё есть всё, что ей надо, хорошо?
— Конечно, всё сделаю.
Я кладу телефон на приёмник, и Марни отталкивается от стола, поворачивается и уходит. Я поднимаюсь, и охранник автоматически хватает меня, чтобы отвести обратно в камеру, но вместо того, чтобы повернуть налево в конце коридора, мы поворачиваем направо.