Яростный клинок
Шрифт:
Всадники остановились около дома. Руатайн помог Копну спешиться, а потом почти занес его внутрь. Толпа разошлась.
Браэфар слез с крыши, прошел через чердак и спустился по деревянной лестнице на первый этаж. Конн сидел за длинным столом, Мирия суетилась возле сына. Лицо его было серым, глаза усталые и красные. Ужасный багровый шрам обезобразил лицо, а забинтованная левая рука пока не действовала.
– Добро пожаловать домой, – запинаясь, сказал Браэфар. Конн поднял голову и вымучено улыбнулся.
– Рад видеть тебя, Крыло.
– Тебе надо отдохнуть, – проговорила Мирия. –
Конн не сопротивлялся. С трудом встав на ноги и опираясь на мать, он прошел мимо Браэфара.
Позже, когда младший брат лег в собственную постель рядом с Коннаваром, он увидел, что тот не спит.
– Я помог бы тебе, будь у меня оружие.
– Знаю.
В голосе брата звучали любовь и понимание. Браэфар ненавидел его за это, поэтому сказал то, что причинило Коннавару неимоверную боль.
– Думаю, ты еще не знаешь про Ариан. В Самайн она вышла замуж за Касту.
Конн глухо застонал в темноте. Браэфару немедленно стало стыдно.
– Мне жаль, братик, но я просто хотел сказать, что она тебя не любит.
Глава 6
Зима выдалась одной из самых холодных на памяти риганте – свирепствовали бураны и такие морозы, что в деревьях замерзали соки. Выпало столько снега, что перевалы завалило, а крыша кузницы Наннкумала провалилась под тяжестью сугроба, выросшего на ней. Лошадям оказалось не под силу преодолеть засыпанную дорогу, и люди в снегоступах пробирались к своим стадам сквозь заносы, неся сено на плечах.
Руатайн и Арбонакаст едва не погибли, пытаясь добраться до Медвежьей долины, где укрылось очень много скота. Застигнутые бураном, отважные мужчины забились под укутанные снегом нижние ветви высокой сосны и просидели там всю смертоносную ночь. Наутро они выползли оттуда, взвалили сено на спину и отправились искать стадо. Оказалось, что два молодых быка погибли, а старый Мента, такой же упорный и сильный, как всегда, нашел укрытие со своими восемью коровами с подветренной стороны утеса.
Коннавар оставался слабым. Он похудел и три раза болел, правда, неопасно. Его мучил сухой кашель, постоянно ныло плечо, а пораненное легкое никак не желало заживать, так что юноша легко сбивался с дыхания. Мирия очень беспокоилась о нем, не понимая причины упадка духа.
Браэфар знал, что он страдает из-за потери Ариан, и перестал завидовать своему брату. Он даже пытался обнадежить его, убеждал упражняться и восстанавливать силы, но Коннавару недоставало энергии и желания делать что-либо. После обеда он спал, завернувшись в одеяло.
Даже когда он пытался сделать над собой усилие и пройтись, колючий снег и ледяные ветра быстро загоняли его обратно в дом. Однажды, когда небо было серым, как клинок меча, юноша дошел до второго моста и остановился у замерзшего ручья.
К нему подошла Ариан, закутанная в тяжелую зеленую шаль.
– Ты выглядишь куда лучше, – заметила она.
Конн не обратил на нее внимания и продолжил свой путь. Она схватила его за руку. Он поморщился, когда боль коснулась раненого плеча.
– Не презирай меня, – сказала девушка. – Мне сказали, что ты умираешь.
Юноша обернулся и глянул ей прямо в глаза.
– Да, – проговорил он. – Понимаю. Если бы мне сказали, что ты умираешь, я тоже бросился бы на праздник и переспал бы с первой попавшейся женщиной. Убирайся, шлюха. Теперь ты для меня ничто. Меньше, чем ничто.
Это была ложь, страшная ложь, но при виде боли на ее лице ему стало легче.
Конн медленно потащился домой сквозь косой снег. По пути он осознал, что получил от нее прощальный дар: вернулась ярость, а вместе с ней желание снова стать сильным.
Каждый день Коннавар колол дрова топором с длинной рукоятью, стоя на холоде не меньше часа. Дело двигалось очень медленно. Каждые несколько минут приходилось останавливаться, чтобы восстановить дыхание и стереть пот, градом кативший по лицу. Когда его одолевала усталость, юноша вспоминал Ариан, и от ярости открывалось второе дыхание.
Постепенно, когда над горами задули теплые весенние ветры, сила начала возвращаться. Конн стал ходить на более долгие прогулки, на пределе своих возможностей, так что полностью выдыхался.
Левое плечо продолжало беспокоить, особенно в холодные или дождливые дни. Руатайн придумал специальные упражнения, чтобы восстановить мышцы. В тридцати шагах от дома рос молодой дуб, и его нижняя ветвь находилась в восьми футах над землей. Каждый день Коннавар подходил к дереву, подпрыгивал и обхватывал ветку руками. Потом подтягивался, касался ее подбородком, опускался и повторял упражнение сначала. В первый раз вышло очень плохо. Он не мог без боли поднять левую руку и был вынужден подпрыгнуть, ухватиться правой и только потом поднести к ветке левую. Умудрившись сделать это, он повисел несколько мгновений, а потом смог подтянуться один раз.
Выругавшись вслух, юноша упал на землю. Руатайн подошел к нему.
– Ты должен думать о силе, как об олене, на которого охотишься в лесу.
– Не понимаю, – отозвался юноша, потирая ноющее плечо.
– Ты же не бросаешься в лес, схватив лук. Ты тщательно изучаешь привычки оленя, а потом находишь место для засады. И даже когда увидишь его, не стреляешь слишком рано и тем более не пускаешь стрелы вслед бегущему оленю. Из него выльется кровь, и мясо будет жестким. Охотнику требуется терпение. Бесконечное, тихое и спокойное терпение. Твоя сила подобна оленю. Ищи ее, не торопясь, методично. Разработай план упражнений. Стремись к малым достижениям. Приходи сюда каждое утро. Не подтягивайся слишком много раз – только потянешь и без того поврежденные мышцы. Сегодня ты почти подтянулся один раз. Завтра попробуй сделать это дважды.
– Мне надоело быть слабым, – заявил Конн.
– Ты слаб, потому что болел. Я же говорю, стремись к успеху постепенно. Когда гуляешь, заметь место, до которого дошел вчера, и на следующий день проходи на десять шагов больше.
Юноша почувствовал себя увереннее.
– А ты бывал ранен? – спросил он.
– Однажды, когда был на год старше тебя. И не так сильно. Меня ударили копьем в правое плечо. Казалось, сила никогда не вернется ко мне, но она вернулась. Верь мне, Коннавар, ты станешь сильнее, чем прежде. А теперь давай пройдемся.