Ящик Пандоры. Книги 1 – 2
Шрифт:
VII
14 февраля 1951 года
Безмолвие царило на Южной лужайке Белого дома. Военное подразделение и почетный караул стояли и слушали. Военные в парадных мундирах, многие – на колясках, были выстроены перед небольшой галереей для зрителей и журналистов. Присутствовал генералитет, включая Объединенный комитет начальников штабов и представителя генерал-лейтенанта Мэтью Риджуэя, командующего сухопутными силами в Корее.
У микрофонов, лицом к собравшимся ветеранам, стояла знакомая фигура президента в пальто и очках. Щеки его раскраснелись от зимнего ветра. Он задумчиво созерцал представшую перед ним картину. Повод был радостный, но настроение у президента было тяжелое. Он должен был вручить высшие
С той роковой недели в конце октября 8-ая армия и 10-й корпус отступали перед мощным натиском китайских войск. Командующий 8-ой армией, генерал-лейтенант Уолкер погиб при аварии джипа. Силы США-ООН должны были эвакуироваться из Сеула, и начинались переговоры с коммунистическим Китаем.
Хуже того, главнокомандующий силами ООН генерал Макартур делал безответственные и опасные для позиции его страны в этом конфликте заявления. Если в ближайшее время он не образумится, его придется отправить в отставку, а это затруднит положение президента как верховного командующего из-за популярности Макартура среди народа. Так что у президента хватало поводов для беспокойства. Страна была втянута в войну, выиграть которую не было никакой надежды. Притом война велась в далекой стране, о которой прежде мало кто и слышал, с противником, по данным экспертов, до последнего времени не считавшимся серьезным. Замечательная, эпохальная победа союзников над нацизмом и Японской империей стала уже воспоминанием. Мир вдруг изменился. Теперь со злом труднее бороться и даже труднее его определить.
Но некоторые ценности не изменились. Президент с удовольствием просматривал приготовленный текст. Там шла речь о мужестве и самопожертвовании, не просто возвышенных, но и характерно американских. Это рождало гордость за свою страну и веру, что это будет как-то поддерживать в предстоящие двусмысленные месяцы и годы, может быть, больше, чем обычно. Президент откашлялся и заговорил в микрофон:
– Лейтенант Хэйдон Ланкастер, командир стрелковой роты Д, 1-го батальона Пятой кавалерийской дивизии США.
К нему подвезли молодого человека на коляске. Он, ставший инвалидом из-за своих ран, не мог встать, так что президент смотрел вниз, зачитывая текст:
– Рота лейтенанта Ланкастера попала в зверскую засаду при переходе реки Хьонгянг. Толпа испуганных и голодных местных жителей, несовершеннолетних и пожилых, была коварно и жестоко использована как приманка, чтобы посеять смятение среди попавших в засаду американцев. – Президент сделал паузу, так как страшный рассказ произвел впечатление на присутствующих военных. – Лейтенант Ланкастер, – продолжал он, – понимал, что его рота в сто тридцать человек, как и беззащитное гражданское население, могут погибнуть, и он единолично прорвался в главную пулеметную точку противника, получив несколько серьезных ранений. Отнюдь не думая о собственной безопасности, получив еще более серьезные ранения при достижении цели, он атаковал противника, убив и выведя из строя двадцать три северокорейских солдата прежде, чем прибыли его подчиненные. По данным анализа, отчаянная акция лейтенанта ради спасения его людей и гражданского населения, очевидно, сохранила жизни ста пятидесяти человек, которые погибли бы, если бы пулеметный и минометный огонь противника не был остановлен в течение минуты.
В этом бою лейтенант Ланкастер получил ранения, которые вывели бы из строя любого обычного человека. К моменту, когда его пехотинцы прибыли в бункер, он был без сознания, окруженный трупами солдат противника, с превосходящими силами которого он отважно сразился. – Президент помолчал. В напряженной тишине слушатели пытались представить описываемую им сцену. – С чувством глубокой благодарности и личного восхищения и с мыслями о спасенных им и о тех, кого вдохновляет и будет вдохновлять его беззаветное мужество, я сегодня представляю лейтенанта Хэйдона Ланкастера
Президент наклонился, чтобы повесить медаль на шею Ланкастеру. При этом он заметил, что благодарная улыбка молодого человека была искажена от боли. Доктора говорили, что он сможет вернуться к нормальной жизни лишь после длительной интенсивной реабилитации.
– Поздравляю, лейтенант, – пробормотал президент, – мы у вас в долгу.
– Спасибо, господин президент.
– И скорее поправляйтесь. Я думаю, вы еще будете полезны вашей стране.
Он заметил что-то странное в темных глазах солдата, полных смирения и печали. Забинтованная рука начала подниматься, чтобы приветствовать Верховного Командующего.
Президент остановил его, сам приложив руку к голове: – Сейчас не надо, лейтенант. Позвольте мне вам отдать честь.
Вспоминая о пулях, все еще сидевших в этом хилом теле, президент почти забыл о собственных заботах. Никогда он так не гордился Америкой.
VIII
Сакраменто, Калифорния, 19 июля 1951 года
Луис Бенедикт был доволен. Дела его не очень большой электронной фирмы «Бенедикт Продактс» шли хорошо: после медленного старта, который заставил его работать ночами несколько лет, наблюдался устойчивый рост. Деньги, занятые у его богатого зятя, чтобы начать бизнес, давно вернулись и окупились.
В сорок шесть лет Лу наконец был хозяином своей судьбы.
Он оглядывался на свою карьеру – начало работы инженером в большой корпорации в Сан-Диего, первые годы с Барбарой, рождение детей, долгие попытки поставить на ноги «Бенедикт Продактс» – как на необходимый процесс, успешно приведший к его нынешнему положению.
У него было трое хороших детей – Пол шестнадцати лет, Синди тринадцати и Джойс одиннадцати лет. У него был хороший дом с четырьмя спальнями в приятном районе Сакраменто, хорошие соседи, друзья, которые восхищались Барбарой и им самим, положение в обществе. Лу, может быть, устал от усилий последних пятнадцати лет, но был доволен результатами.
Сейчас он думал о будущем расширении рынка в северной Калифорнии, на побережье Лос-Анджелеса, в Сан-Диего, и, может быть, о филиалах в разных местах на западе, о развитии общенациональных связей. Можно сказать, дела шли даже слишком хорошо. Послевоенная экономика нуждалась в таких фирмах, ведь электроника становилась основой бурно развивающегося научно-технического прогресса американской промышленности.
Лу с неприязнью относился к необходимости подбирать управляющих для новых филиалов: подбор и увольнение были ему одинаково ненавистны. Нет ничего хорошего в передаче ответственности другим, чтобы волноваться о том, чего не можешь увидеть сам. Поэтому он выжидал, следя за усилиями по выполнению накопившихся заказов и выслушивая жалобы своих контрагентов, которые гордились завоеванными позициями в дальних городах и с нетерпением ждали расширения фирмы.
Лу был из тех боссов, которые до всего хотят дойти сами. Он не только знал всех служащих «Бенедикт Продактс», но знал и всю материальную часть, производственные схемы, каждый цент приходов и расходов знал лучше своих бухгалтеров. Он мог бы выполнять работу за любого из своих служащих, и иногда так и делал, если кто-то заболевал. Не раз вечером он возвращался домой с грязными ногтями и в грязной рубашке, улыбаясь в ответ на упреки жены, что он один работает за весь завод.
Друзья называли его мастером мягкого прикосновения. Он знал семейное положение всех своих служащих, звонил им или навещал сам в случае неприятностей, и даже давал беспроцентные займы из своего кармана. Десять лет назад он установил систему участия в прибылях, которая не только вызвала к нему уважение его рабочих, но и породила в калифорнийской коммерческой прессе прозвище «идеального босса». Никто из молодых, талантливых управляющих не думал о бегстве из компании ради более высокого жалования. Фирма являла собой великую редкость: была большой счастливой семьей.