Ящик Пандоры. Книги 1 – 2
Шрифт:
Больше всего, однако, Лу нравилось, когда она одевалась во все черное: черная юбка и черный свитер. Когда он впервые увидел ее в этом наряде, то чуть не упал на месте. У него аж дух захватило! Потом, сидя в своем кабинете и вспоминая этот ее наряд, он безудержно фантазировал.
Она действительно была в этом костюме неотразимой. Ее огненно-рыжие длинные волосы струились по черному фону спины и плеч, создавая тем самым какую-то непередаваемую и сказочную гармонию оттенков. Казалось, будто эта красавица сошла в реальную жизнь серых и однообразных кабинетных стен из яркого мультфильма, богато раскрашенного «Текниколором». Она улыбалась ему, посверкивая своими зелеными глазами, которые казались
Вскоре Лу поймал себя на том, что он слишком часто стал пересекаться с ней в коридорах компании. Он спрашивал себя: «Неужели меня теперь тянет к ней уже подсознательно?»
Ему стало ясно, что мимолетные встречи с ней стали для него потребностью. Он уже не мог без них обойтись. В последнее время он уже намеренно урезывал свое рабочее время на полчаса, чтобы выйти в коридор и побродить по нему в надежде увидеть на противоположной его стороне Лиз. Она никогда не ходила одна. С ней всегда было две или три подруги из других отделов. Ее красота делала их похожими на беспородных жалких дворняжек, кружащихся возле древнегреческой богини. Когда она показывалась в коридоре, его всегда охватывало смятение, он начинал спотыкаться, замедлять шаг, смотреть в сторону.
Порой ее образ возникал в его снах, и он просыпался, обнаруживая себя лежащим дома в кровати рядом с Барбарой. Возникший образ Лиз уже не отпускал его в такие ночи и по утрам он вставал с покрасневшими глазами.
Лу украдкой взглядывал на очертания своей спящей жены и задумывался о прожитой ими семейной жизни. Она была долгой. Теперь Барбара уже не была той юной девчушкой, на которой он когда-то женился. Она заметно потяжелела. Ее тело потеряло свежесть и упругость юности. В последнее время он занимался с ней любовью еще реже, чем в прошлом году. А в прошлом году реже, чем в позапрошлом. Теперь, когда дети повзрослели, она стала больше времени уделять своим собственным делам: общалась с подружками, обедала с друзьями, проводила вечера в своем бридж-клубе. С некоторых пор он стал подозревать, что уже не представляет для нее сексуального интереса.
Хуже было то, что он понял: это ощущение у них взаимное. Лу Бенедикт никогда не считал себя страстным человеком, способным всецело отдаваться любви. С него хватало того содержания жизни, которое было: дети, их учеба, их каникулы, свои отпуска, а также бизнес.
Впрочем, в последнее время он стал замечать за собой, что в нем происходят серьезные изменения, глобальная переоценка ценностей и перестановка акцентов. Ему стало очень недоставать чего-то.
В какой-то момент он понял, что это «что-то» обосновалось за стеклянной дверью отдела материалов, приняв облик Лиз Деймерон, которая сидела за своим рабочим столом, всегда погруженная в дело. То она кому-то настойчиво прозванивала, то писала отчеты и составляла прогнозы, изредка поднимая от бумаг взгляд, чтобы улыбнуться коллегам. Она занималась делом и делала это удивительно непринужденно и красиво.
Лу, – это ж надо! – еще пытался сопротивляться влечению, охватившему его, надеялся сбросить его с себя, как ненужный груз. Все свободное время он думал о Лиз. Заметив это за собой, он не на шутку встревожился и стал работать больше, подолгу – до позднего вечера – оставался в своем кабинете. Впрочем, позже он признался самому себе в том, что бессовестно лицемерит, пытается обмануть свое внутреннее «я». Он как-то спросил себя: «А зачем ты сидишь тут до ночи? Уж не на то ли у тебя расчет, что Лиз тоже задержится? Ты ведь знаешь, как она отдается работе. Ты ждешь того, чтобы столкнуться с ней в безлюдном коридоре, поболтать, может, даже пригласить на коктейль, а?»
Проклиная себя за свою беспомощность и фантазии, он стал относиться к себе намного
Впрочем, все эти попытки самоанализа ни к чему не привели. Лу не относился к категории интроспективных людей. Последние двадцать лет он жил не рассуждениями, а действиями, тяжелым трудом. И привык к этому. Он не был мыслителем, не умел созерцать жизнь отстраненно. Он привык претворять в жизнь свои скромные мечты трудом и обеспечением финансовой надежности. Он не умел по-настоящему анализировать мотивы своих поступков, силы, движущие им.
Таким образом он не смог подготовиться к встрече с Лиз Деймерон на жизненном перепутье, не смог защититься от ее влияния.
Наконец, он пригласил ее на обед.
Благо, у него был хороший повод. Вице-президент фирмы Берн Иннис внезапно слег в постель с гепатитом. Его место временно занял глава отдела материалов Ларри Уитлоу, а отдел остался без начальника.
Лиз уже знала работу отдела не хуже самого Ларри. Лу окончательно убедили в этом ее многочисленные докладные записки и предложения, которые она выдвигала. Несмотря на ее молодость и отсутствие опыта руководителя, Лиз как никто другой подходила для занятия, временно, конечно, должности начальника отдела. Это было всем очевидно. Лу доверял ей больше, чем остальным, хотя и отдавал себе отчет в том, что отчасти на оценке ее работы сказалось его личное отношение к ней.
Он пригласил ее в хорошо знакомый ему ресторанчик, чтобы там без помех сообщить свое решение. Заведение располагалось в двух шагах от фирмы, на бульваре Стоктон. Пока он возился со своим мартини, обдумывая, с чего начать разговор, она уже выпила целый стакан шерри. Наконец он заговорил.
Выслушав его предложение, она одарила его искренней, но деловой улыбкой.
«О, Господи! Даже в радости она не забывает о бизнесе!» – воскликнул про себя Лу.
– Чудесные новости! – сказала она. – Я так рада, что вы оказали мне такое доверие. Поверьте, поручая мне эту работу, вы можете смело на меня положиться. Я надеюсь, что способна и на большее. Мне нравится ощущение ответственности, а кроме того новая должность даст мне возможность ближе вникнуть в жизнь и проблемы компании.
– Все это, разумеется, лишь временно, – тут же поспешил сообщить Лу. – Мы рассчитываем на то, что Верн не задержится в больнице и скоро вернется к исполнению своих обязанностей. Но мы оценим твою работу высоко, Лиз, и сделаем необходимые пометки на будущее. В этом можешь не сомневаться.
– Благодарю вас за то, что вы предоставляете мне такой шанс, господин Бенедикт, – проговорила она.
– Лу!
Это слово вырвалось у него машинально, прежде, чем он смог осознать, что говорит.
Она взглянула на него и застенчиво улыбнулась.
– Лу, – тихо повторила она.
Подали обед, за которым у них произошла небольшая, но откровенная беседа. Лу чувствовал, что рассказывает о себе, как о главе компании и человеке, гораздо больше, чем намеревался, но остановиться не мог. В ее робкой улыбке и зеленых глазах, в которых отражалось участие и интерес, было что-то такое, что вызывало на разговор, не давало остановиться. Незаметно для самого себя он заказал еще мартини, что продлило их пребывание в ресторанчике.
Впрочем, ради общения с нею он готов был пожертвовать многим. Пусть она думает о нем, как о говорливом и чудаковатом боссе. Неважно.