Ящик Пандоры
Шрифт:
— Пожалуйста, пойдем вместе в магазин. Мне так нужна поддержка.
— Мне будет только приятно, — улыбнулась Лори.
В субботу мы встретились около магазина «Нойман Маркус».
— Я все пытаюсь вспомнить, когда в последний раз покупала себе платье, — сказала я, когда мы зашли внутрь. — Кажется, на выпускной вечер. Бледно-розовый тюль. Мне оно обошлось в трехмесячные карманные деньги. Выброшенные.
— Это почему же?
— Род Старки позвал меня танцевать на террасу,
Лори хмыкнула:
— Такую историю, по-моему, может рассказать каждая женщина.
— Правда? А мне было так стыдно. Я даже постеснялась отнести платье в чистку. Просто выбросила в конце концов.
— Трехмесячные карманные деньги? — она как-то странно посмотрела на меня. — И ты его выбросила?
Мы поднялись на третий этаж. Еще не сойдя с эскалатора, Лори указала на платье от «Прада», гладкое серебристое одеяние, облегающее как перчатка, висевшее на самом видном месте.
— Хватай скорее, — приказала мне Лори.
Я примерила платье. Оно выглядело невероятно изысканно и очень сексуально. В общем, совсем не в моем стиле. Но когда я вышла из кабинки, Лори категорически заявила:
— Это само совершенство. Надо брать.
Я вспомнила розовый тюль. Неужели я так сильно изменилась с тех пор, как переехала в Лос-Анджелес?
— Но это скорее твой стиль, а не мой. Тебе тоже надо его померить. Просто для интереса.
Через несколько минут она вышла из кабинки. Я в жизни не видела ничего прекраснее.
Мы побродили в поисках чего-нибудь другого, но ничего подходящего не нашли. У меня возникло чувство, что я пребываю в состоянии куколки — уже не гусеница из Палм-Спрингс, но еще не лос-анджелесская бабочка.
Лори убеждала меня взять то платье от «Прада»:
— Ну, послушайся меня. Помнишь, как я оказалась права с этой фотографией?
Засмеявшись, я сдалась и купила его. Лори просто светилась от радости.
Когда мы вышли из магазина, перед тем как расстаться, я обняла ее.
— Ты действительно была права с фотографией. И если бы не ты, я никогда бы не попала на премьеру. И поэтому, когда все закончится, я подарю тебе это платье.
Я никогда не видела ее такой счастливой.
Чем меньше времени оставалось до премьеры, тем сильнее я волновалась. Сколько я ни пыталась убедить себя, что это всего лишь поход в кино и небольшой прием, ничего не помогало.
Папа здесь тоже оказался плохим помощником. Он вообще не мог ни о чем говорить, кроме этой премьеры.
— Как бы я хотел, чтобы Джин увидел это! — повторял он. Тут я с ним полностью согласна. Для дяди Джина дорогого бы стоило — увидеть, как я иду по красной ковровой дорожке под руку с Джоном Брэдшоу.
— А какую прическу ты думаешь сделать? — спросила меня Лори в понедельник.
Я
— Значит, так. Тебе нужно сделать ее днем в пятницу, и не забудь про маникюр и полный макияж. Я запишу тебя в «Бель Эйдж» к Рози Кейси и Мари.
— А это не перебор? — засмеялась я.
Убедить меня в обратном оказалось очень просто.
На следующий день Брэдшоу позвонил, чтобы уточнить детали.
— Куда мне за вами заехать?
Я уже собралась дать ему домашний адрес, но что-то меня удержало. Мне почему-то не хотелось, чтобы он видел мою квартирку.
— Может, вы заедете за мной в офис?
— Вам так удобнее? — в голосе его звучало удивление.
— Да.
Повесив трубку, я подумала, что создала себе массу проблем. Теперь мне или придется одеться дома и вести машину в этом платье, или же все приготовить в офисе. Но все равно так лучше.
Наконец наступил день премьеры. Одеться я все-таки решила дома. От волнения с трудом застегнула «молнию» на платье.
Какая-то часть моей души страстно хотела одного — чтобы этот вечер благополучно закончился. Я прекрасно помнила, как рвалась на танцы в школьные годы и как ужасно они для меня всегда кончались. Ладно, подбадривала я себя, премьера — совсем другое дело, что там может случиться плохого? Я повзрослела на десять лет. Набралась опыта.
И все равно я так дрожала, что едва смогла довести машину до агентства.
В семь часов улицу осветили фары подъезжающего лимузина. В окно я увидела, как машина остановилась у дома, из нее вышел Брэдшоу. Он не стал открывать дверь своим ключом, а позвонил, как клиент. Я впустила его в здание.
В смокинге от «Армани» он выглядел элегантно и благородно, как на старых фотографиях, которые нашлись в Интернете.
Рядом с ним я совсем стушевалась. Вся жизнь промелькнула передо мной — прополка садовых грядок, поездки на велосипеде по грязным дорогам, проволочный забор аэропорта, у которого мы слонялись часами, одежда, купленная на распродаже в дешевом универмаге. А сейчас я стояла здесь в платье от «Прада» и собиралась на премьеру с человеком в смокинге от «Армани» — поверить в это было почти невозможно.
Он наклонился и поцеловал мне руку.
— Вы просто волшебно выглядите.
— Благодарю вас, Джон.
Первый раз я назвала его по имени — и мысленно, и вслух.
Я заперла входную дверь на ключ, и мы сели в лимузин. Машина оказалась великолепна, нежносерого цвета изнутри, с деревянной отделкой. Все подогнано, будто в каюте корабля. Там помещался небольшой бар, полный графинов и хрустальных бокалов, и Джон предложил мне что-нибудь выпить. Я отказалась, понимая, что не смогу сделать ни глотка. Только взяла бумажную салфетку — в качестве сувенира для папы.