Ящик водки. Том 1
Шрифт:
Любопытно, что теплоход официально был признан не подходящим для перевозки пассажиров: по соображениям безопасности. Черноморское пароходство решило отправить «Нахимов» в последний рейс, с тем чтоб после списать на металлолом. И отправило — с 1000 пассажиров на борту. Зачем, почему — ни тогда, ни сейчас это непонятно. Но последним рейс действительно стал…
Свинаренко: Еще у нас тогда потонула лодка. История очень показательная для того времени. Она фактически про демократию — как ее понимали тогда советские люди. Подчиненные, обнаружив неисправность, должны были по уставу доложить о ней и действовать согласно инструкции. Вместо этого они проявили инициативу на местах. Благодаря такому вот проявлению демократизации затонуло такое очень сложное, дорогое и опасное сооружение, как подлодка с ядерными ракетами. В тот раз, к счастью, экипаж остался цел и понес только незначительные потери.
Комментарий
Атомная
При попытках спасти лодку погибли восемь человек. Остальных спасли и доставили сперва на Кубу, а после домой.
Ситуация развивалась по классической схеме. Еще на берегу обнаружилось, что неисправна крышка ракетной шахты. Но ремонтировать крышку, как водится, не стали. В походе в шахту соответственно потекла вода. Ответственный за это дело офицер Петрачков про аварию начальству не рассказал, а датчики аварийной сигнализации отключил. Лодка шла под водой и заполнялась водой же втайне от командира. У нас такие бывают офицеры, что никаких диверсантов и террористов врагу не надо! Чтоб она не утонула, Петрачков решил все-таки продуть шахту сжатым воздухом — и продул. Дули так сильно, что дефектную крышку вообще сорвало. Ладно крышка! Но еще ж повредилась, между прочим, и ракета, да не. какая-нибудь, а с ядерной боеголовкой (всего таких на борту было шестнадцать), которая стояла в шахте. Из сломанной ракеты стало вытекать в лодку топливо. Течет оно, течет… А командиру все еще ничего не докладывают! Видимо, думали — авось обойдется как-нибудь… Единственное, о чем командира подлодки проинформировал Петрачков, был тот факт, что датчики (которые он сам же и отключил) не действуют. Для проверки датчиков решено было всплыть. Пока всплывали, в шахте случился взрыв — а чего еще ждать от смеси ракетного топлива со сжатым воздухом… Разгерметизировался прочный корпус лодки, в ней начался пожар. Несмотря на все усилия, предпринятые Петрачковым, лодка еще долго не могла затонуть. Трое суток она горела и заливалась водой. Спасти ее не удалось. Но самое важное было сделано: ядерный реактор заглушили. Это ценой своей жизни выполнил матрос Преминин. (После его посмертно наградили Золотой Звездой.) Личный состав покинул борт лодки. Последняя, «практически не имея повреждений», затонула на глубине пяти с половиной километров. Как обычно в таких случаях, была версия, что причиной взрыва послужило столкновение К-219 в подводном положении с американской АЛЛ «Аугуста», но версия эта довольно вялая.
Свинаренко: Так, что еще было? Постановление по переброске северных рек. Сколько тогда про это писали! А что это вообще такое? Снова ведь возобновились дебаты по этому перебросу — то ли это путь к счастью, то ли разграбление России. Те же интонации, что в истории с толлингом и петтингом. Ты, Алик, как вице-премьер, должен в таких тонких вещах разбираться. Или ты тоже не волокешь?
— Честно говоря — не волоку. На мой взгляд, все это большая панама.
— Еще у нас из ссылки выпустили Сахарова. Это был барометр, конечно. Вот только что мы про него слушали «голоса», и вот вдруг на тебе — советские газеты запросто пишут. Тогда стало понятно, что так называемая перестройка зашла далеко… Были такие мысли, что сейчас всех партийных погонят, а призовут к служению диссидентов, — их же было полно тогда. Чем дольше человек типа сидел за правду, тем выше ему дадут пост. И вот они соберутся в кучу, быстро примут правильные красивые законы — и вперед, к светлому будущему! И как-то тогда не просто было сообразить, что публике нужно одно, а яйцеголовым — другое, и разговаривать им между собой и не о чем…
В ссылку Сахарова отправили в 1980-м. К Олимпиаде вычистили Москву от бомжей, проституток, а заодно и от опального академика. Ангажированные наблюдатели называли это «актом отчаяния брежневского режима».
Советским бюрократам, на чью долю выпало решение сахаровского вопроса, трудно было завидовать. Ну действительно, что с ним делать?! Сначала тем, кому следует, пришла в голову мысль его усовестить. Было организовано «Заявление ученых ФИАНа». Слепили некий текст и собрали под ним несколько сот подписей. Там были замечательные фразы типа: «А.Д. Сахаров, несмотря на неоднократные предупреждения руководства и коллег по работе… выступил во вред делу разрядки международной напряженности. В своем интервью иностранным корреспондентам в Москве 21.08 он обратился с призывом к капиталистическому миру оказать давление на Советский Союз с целью изменить сложившиеся нормы жизни у нас в стране, призвал капиталистические страны соглашаться на политику разрядки только в том случае, если СССР допустит вмешательство в свои внутренние дела. Его высказывания послужили толчком к очередной антисоветской кампании в реакционной западной прессе, что наносит ущерб делу разрядки международной напряженности. Мы решительно осуждаем подобные действия академика А.Д. Сахарова. Мы целиком и полностью одобряем программу мира, принятую XXIV съездом КПСС и практические шаги Центрального
Я считаю такое открытое выражение мнения в важнейшем международном вопросе своим нравственным долгом, так же как открытые выступления в защиту свободы убеждений, национального равноправия, прав политзаключенных и узников тюремных психиатрических больниц. Я призываю к немедленной политической амнистии и к демократическому решению проблемы свободы выезда. С последним вопросом я обратился также с открытым письмом к Конгрессу США.
Моя позиция встречает понимание и одобрение самых широких кругов почти во всем мире. Лишь в нашей стране была, к сожалению, развязана кампания «осуждения», которая своими чертами дезинформации и мелочных придирок никак не способствовала росту престижа страны. Эта кампания действительно вредила разрядке. По моему мнению, эта кампания — попросту позор».
И это все — в дремучем 1973 году! Бред какой-то! Невозможно поверить, что это написал родной отец нашей советской водородной бомбы! « Что-то у него с головой, это жиды его попутали, подослали к нему Елену Боннэр», — это я вам цитирую одного офицера КГБ СССР. В общем, до публикации этого текста страна наша дозрела только в 1991 году. Неудивительно, что Сахарова попытались нейтрализовать.
И вот настал июнь 1986-го. Некто Дюрр, немецкий — это, Ашк, тебе привет — профессор, написал письмо Горбачеву. И отдал его в советское посольство в Бонне.
Текст достоин цитирования. Да и профессор, конечно, был не случайный, не простой. Автор коротко перечислил свои регалии:
«Я поддерживаю контакты и с Комитетом советских ученых в защиту мира, против ядерной угрозы при АН СССР, который объединяет 25 выдающихся и активных ученых под руководством Евгения Велихова, вице-президента АН СССР».
После пару комплиментов Горби: «Разумное и целенаправленное поведение завоевало для Вас немало симпатий в Западной Европе».
Замечательно и то почтение, с которым профессор взирает на нашего генсека — августейшую особу: «Простите мне смелость моего обращения. Меня побудила к нему Ваша новая решимость улучшить шансы на мир в нашем мире». Не хватает только обращения «Ваше Величество».
И по существу:
«Я не знаю непосредственных причин его (Сахарова) принудительного пребывания в Горьком, но должен усиленно подчеркнуть, что многие граждане ФРГ и особенно те, кто искренне поддерживает разрядку между военными блоками, весьма обеспокоены неразрешенным „делом Сахарова“.
Не прошло и месяца, — вы будете смеяться! —ив июле наши посольские передали профессору ответ! Правда, устный, но очень мощный. Они сказали о «положительной реакции на это письмо со стороны М.С. Горбачева» и даже о «возможном положительном решении».
И вот в декабре 1986-го Сахаров вернулся в Москву…
А как тогда ждали возвращения Солженицына! Какой мощный потенциал восторга в этом был скрыт! Вот, соберутся в Москве титаны мысли, отцы русской демократии, и такое настанет счастье, что весь оставшийся мир нам позавидует. Но Солженицын все не ехал. Нет, он не говорил: «Отстаньте, зачем я вам? Все равно вы будете врать, воровать, лениться, пьянствовать, предавать, преклоняться перед Западом, сниматься на видео в саунах, сходить с ума из-за денег, двигать Мавроди в президенты…» Такого он не говорил. Исаич долго к нам не ехал под благовидным предлогом — вот, книжки начатые надо дописать; щадил нас. Но потом он, конечно, не выдержал и, как всякий порядочный человек, приехал. Ну и что, сильно ли он нужен русским?
Такое впечатление, что Солженицын знал тогда это все наперед, как он знал, например, что коммунизм рухнет. А что ж сегодня он знает про нас и про страну такое, что мы поймем с новым опозданием?
Комментарий
Сахаров. Смешной нелепый старик. А, впрочем, он был в то время совсем не старый — 64 года. Выглядел плохо. Больной весь. Голодовки, нервотрепка и т.д. Силком кишку с питательным бульоном впихивали. В целях укрепления демократии.
Оказался совсем не оратор. Заикался, говорил банальности. Метал бисер перед… сами знаете кем. Его социальные теории были абсолютной калькой с заезженных к тому времени западных теорий конвергенции. Эти теории родились в 60-е годы, когда Запад обосрался от успехов Совка в космосе и разгула т.н. «национально-освободительных движений».