Ящик водки
Шрифт:
Как вы не понимаете? У них уже все было на мази. В горбачевско-силаевский этап они все бумажки выправили, обо всем со всеми договорились, осталось совсем чуть-чуть, и дело в шляпе. И тут на тебе – аукционы, конкурсы, ваучеры и прочая гадость. Еще льготы трудовым коллективам. Хочешь не хочешь, а не меньше 25 % акций раздай рабочим и не греши. Вот федоровский гнев на Чубайса как раз эту природу имеет.
И тут, Александр Исаевич, я не согласен и с другим вашим замечанием. О том, что делалось все втайне от народа. Это неправда. Нет ни одного предприятия, на котором рабочие не получили бы как минимум двадцать пять процентов акций. А как правило, получали они пятьдесят одни процент. Таким образом, они
И вот представьте себе, что прошел их, а не наш вариант приватизации. А альтернативы, я это утверждаю с полной ответственностью, выглядели именно так. И что? Если уж нашу, далеко не совершенную, но публичную и подсудную приватизацию, приватизацию хоть по какому-то, пускай дрянному, но закону, критикует всякий, если сейчас ставится вопрос о ее нелегитимности и несправедливости, если сейчас звучат предложения пересмотреть ее итоги, то что было бы, если бы прошел вариант «матерых товаропроизводителей», то есть хозяйственной и финансовой элиты конца восьмидесятых? Этих краснобаев, которые своей болтовней о поддержке перестройки и нового мышления сменили реальную промышленную элиту, которая хотя бы знала, как всем этим управлять? Ведь даже не то плохо, что дешево. Плохо то, что полученный их способом титул собственности – «серый», юридически «грязный». С такими правами на собственность ни инвестиции привлечь, ни кредит под залог получить – ничего нельзя. Страна бы стагнировала и умирала. С такими правами на собственность начать народное движение «против ворюг» – плевое дело. Да давно бы уже перерезали друг другу горло. И не было бы никакого второго срока Ельцина. А значит – разлюбезного всем Путина, стабилизации, вертикали. Ничего. Вот в этом я уверен.
Впрочем… «Дела давно минувших дней. Преданья старины глубокой». А вот интересно, кому-нибудь нужна правда о приватизации? Или даже ученым достаточно мифа об «афере века» и «разворовке»? Ведь есть же у нас экономическая и историческая наука! Я не имею в виду академическую – она вся в руках у академиков-маразматиков или членкоров типа Глазьева. Я об университетской науке. Аспиранты там, докторанты. Им что, не интересно, что на самом деле происходило со страной? Как это было? Похоже, что нет… Жаль.
И последнее. Извините нас, господа хорошие, что не сделали вас всех рокфеллерами, как обещали. Оказалось, что это невозможно. Точно. Установлено экспериментальным путем.
– Давай вернемся к чеченской войне! Расскажи, что ты думал о ней.
– Я? Мне это казалось непонятной частной проблемой – одной из. На фоне многих. В рамках тогдашней неразберихи и бардака. Везде непонятка – и в Чечне тоже. Я не был эмоционально в это вовлечен, ну уж по крайней мере тогда, вначале. Может, потому, что все те независимости провозглашались одна за другой. Мелькание было в глазах, а не «Вставай, страна огромная». Мне не было толком понятно, почему Россия слила, почему она отдала Германию, Прибалтику… На фоне пол-Европы, которую мы отдали без единого выстрела, Чечня не могла меня взволновать тогда.
– Отдельный Надтеречный район был против Дудаева, а возглавлял этот район человек по фамилии Автурханов, нет? И будто бы они сделали отряды, которые пошли штурмовать Грозный.
– А, отряд из русских офицеров!
– Да. Которых собирали по всей России. И от которых потом отказались. И куда делись все те люди из Надтеречного района? Убили их? А вся война 94 – 96-го годов – мне кажется, это была череда предательств. Я помню, был такой функционер совбезовский, генерал Манилов, он потом в Минобороны работал. Мы у него сидели и рассуждали о Чечне, и
– Да?
– Да! Я говорю – какого черта, у вас же есть главнокомандующий! Да, говорит, главнокомандующий вообще ни в чем не участвует, ему что расскажут, он всему верит. Чего-то несет: 38 снайперов. А Черномырдину кто в мозги срал – отступать, наступать? Береза, что ли? Так пишут некоторые газеты… Ну хорошо, ну вот сейчас-то нет Виктора Степаныча – ну так что ж они этого безногого поймать не могут? Опять разговариваешь со службистами, уже сегодня, и они опять рассказывают: да мы знаем, где безногий, – но нам команды нет. Как – нет? Он в розыске, он международный преступник… И какая еще такая специальная команда должна быть?
– Ну, эта война не удается, может, оттого, что никто не идет в русское народное ополчение. И никто не кидает чепчики в воздух, когда полк отправляют в Чечню. Обществу сверху донизу насрать на эту войну. Вон прошел сюжет по ТВ – один из многих, но он по образности круче, – как ветеран чеченской войны, награжденный за нее орденом, кстати сказать, Мужества, живет с женой в автомобиле «Москвич». Живет себе и живет. Ибо его выселили из общежития. В военкоматах нет очередей добровольцев, и девушки из хороших семей не ходят в госпиталь щипать корпию, перевязывать рядовых с оторванными ногами и давать раненым офицерам.
– А вот в Америке тоже никто не ломится в военкоматы. Более того – их солдаты в Ираке скулят, что им домой охота. И тем не менее они поймали Саддама!
– За бабки?
– Хорошо, давайте и мы за бабки поймаем Басаева! И Мосхадова – за бабки! Так не может быть… Я не понимаю… Они периодически выходят с обращениями, кассеты посылают, в Интернете вылезают… Дают о себе знать! Американцы поймали человека, который полгода о себе не давал знать! Сидел в щели! А чечены занимаются публичной деятельностью, руководят операциями. Я не понимаю.
– И непонятно, почему группой «Плаза» командует Джабраилов.
– А чего тебе непонятно? Это священное право частной собственности, извини. К тому ж ему не отдали в собственность ни Манежный комплекс, ни «Россию», ни «Славянскую» – а дали в управление. Не знаю, чем он тебе не угодил.
– Ну вот русские на Кавказе не командуют бизнесом, а они у нас командуют. Это о чем-то говорит… Почему я вспомнил тут про Джабраилова? Потому что и в Чечне, и в России – родоплеменной строй. Мочат друг друга два племени. Никто из них не несет другой стороне цивилизации и культуры. И вот он, эмоциональный заряд – когда человек из чужого племени держит в руках самую яркую, самую броскую собственность чужого племени. Во время, между прочим, войны.
– Почему тогда племя под названием «русские» постоянно предает соплеменников? А в чеченском племени предательства нет.
– А потому что у них чистые понятия, а у нас замутненные. Они держатся за родоплеменной строй, а мы половину его ценностей уже откинули. Мы много растеряли из своих прежних ценностей. Но и к вере в священную правоту государства как института, присущего белому человеку, тоже еще не пришли. В племенном обществе всегда прав свой. А в государстве подразумевается, что в нем якобы гамбургский счет и полное торжество справедливости и законности. Мы же и своих не считаем заведомо правыми – не дикари ж мы какие-то, в самом деле, – но и не защищаем этих своих законом.