Ясная ночь
Шрифт:
– Вывезти оттуда вывез, - сказал он, пальцами любовно проводя по раме, - а из-за хлопот с домом руки всё не доходили до них. Зоя, принеси, пожалуйста, табурет из кухни. Поставим на него - тебе удобней будет приводить в порядок. Ну? Как тебе эта красавица?
Уже предупреждённая письмами, я, улыбаясь, взглянула на портрет белокурой девушки. Она оказалась гораздо живей той, которую я представляла себе по письмам сестёр художника. Андрей прав: она красавица. Тонкое лицо, чуть скуластенькая, прозрачно-серые, подчёркнуто - художником - блестящие глаза. Просился к героине портрета только один эпитет: "Прелесть!" Потому что художник очень постарался, чтобы зритель увидел девушку именно такой,
23
Сначала я просто восхищалась картинами, но, когда Андрей расставил их уже открытыми вдоль стены, я вдруг заметила кое-что интересное: из семи холстов шесть написаны так, словно скрывают сюжет в какой-то дымке, будто художник фантазировал и слегка притуманивал (не знаю, как по-другому сказать) лицо девушки, делая его слегка неузнаваемым, расплывчатым. Даже, скорее - прятал девушку под дымкой, под каким-то маревом. А на седьмом портрете лицо девушки казалось чуть не фотографически точно выписанным. И если на шести картинах девушка была всегда среди цветов, а на одном держала в руках голубя - как часто на старинных сентиментальных картинах, то на седьмом холсте она сидела в деревянном кресле с длинной спинкой и смущённо улыбалась зрителю, словно впервые посаженная для позирования.
И всё равно есть ощущение, что эта картина из последних. Может, на первых краски были плохие? Выцвели? С другой стороны, Андрей как-то обмолвился, что его предок писал свои картины в конце девятнадцатого века. А раз он поездил по заграницам, неудивительно, что подхватил, пусть и робко, веяния тогдашней живописи. Может, он пытался подражать импрессионистам? Может, он хотел выразить своими портретами лишь настроение? Трудно гадать, не зная человека. Но вот этот седьмой портрет написан всё-таки в манере реализма. Кажется. В течениях я плохо разбираюсь.
Все вопросы пропали, едва мы взялись за работу. Андрей вытащил из подвала не все картины. Сказал, что остались ещё пейзажные, но они могут подождать. А эти - ему давно хотелось повесить... Портреты пришлось хорошенько протереть - Андрей дал мягкую тряпочку специально для ухода за старыми картинами... Время от времени мы оба застывали перед холстами, забывая, что должны побыстрей доделать работу и, пока есть вечерний, ещё довольно яркий свет, распределить их по стенам.
Намотались здорово. Оказывается, это довольно хлопотно - вешать картины. Стемнело, когда мы закончили с работой.
– Спать пора, - сказал Андрей, не отрывая взгляда от картины "Девушка в кресле".
– А сколько сейчас?
– спросила я, прикрывая ладошкой зевок.
– Почти одиннадцать.
– И где мы будем?..
– начала я и смутилась.
Андрей взял меня за руку и улыбнулся.
– Не бойся. Приставать не буду.
И повёл меня из дома. А Барон - за нами. Тропинка в лачужку еле виднелась среди высоких трав и кустов, да ещё под деревьями. Серое в чёрном. Я торопилась за Андреем, уверенно шедшим по лесной тропке, но не поспевала, то и дело спотыкаясь, иной раз уповая только на сильную руку Андрея...
В конце концов, он обернулся. И только я хотела повиниться, что не могу так быстро шагать по невидимой во тьме тропе, как он шагнул ко мне и по-своему решил проблему. Поднял меня на руки - я и пискнуть не успела. Да ещё встряхнул, чтобы ноша удобней легла - я чуть смешком не подавилась, когда поняла этот его машинальный жест. Ну что... Очень хорошо. Я ухом - к его груди и стала слушать пение редких ночных птиц под ударные его сердца. Чувствовала себя котёнком, которого взяли
Но тропка закончилась быстро. Андрей ногой распахнул дверь в сени и прошёл узким коридором до двери в избушку. Я даже погордиться успела: ишь, как добычу внёс! И сразу на кровать. А сам вышёл, сказав:
– Располагайся пока. Свечи, если что, на подоконнике. Спички там же. Я сейчас, быстро.
– И уже из сеней позвал: - Барон, сторожить!
Располагайся - это, надо полагать, готовься ко сну? Я, уже сидя и свесив ноги с кровати, пораскинула мозгами. С собой у меня нет ничего. Не помню, где оставил мои вещи Андрей. Ну, это не страшно. Переживу. Сниму всё с себя, кроме блузки. Она всё равно из тонкого трикотажа - сойдёт вместо ночной рубашки. Только вот... Я хорошо помню, даже не зажигая свечей, что в избушке Андрея нет другой кровати, кроме этой. Хорошо было приходить в себя разок - вместе на ней. А... спать как? Нет, конечно, она довольно широкая и всё такое... Но... Я прикусила губу, представив, как Андрей ложится - волей-неволей прижимаясь ко мне. Большой и тёплый... А я ещё ни разу ни с кем... А вдруг?.. Я смущённо и шаловливо улыбнулась. А пусть! Что бы он там ни говорил, я уже готова к тому, что потеряю свои способности, но ведь при этом я приобрету многое? У меня будет мой мужчина! Колечко-то - вот оно!
Улыбка медленно растворилась. Только вот... Он мне так и не сказал ничего... Мужчину-то я получу, но влюблённого ли в меня? Здесь сплошные непонятки. Мы с ним несколько дней. Да, эти дни мы постоянно рядом друг с другом, да, я постоянно чувствовала его заботу и нежность, но...
Я вздохнула и, развернувшись к окну, нашарила спичечный коробок. Свечи уютно затеплились, мягко, трепетными бабочками отражаясь в пыльных стёклах. Внизу, у кровати, я обнаружила чёрную морду, с внимательными глазами, поблёскивающими жёлтыми огоньками. Потянулась погладить. Барон слегка напрягся, но позволил мне приласкать его. После чего я быстро сняла с себя джинсы и нырнула под лёгкое одеяло. Буквально минуту спустя вошёл Андрей.
– Ты всё?
– весело спросил он.
– Ага, - сказала я, скованно следя, как он перегибается через кровать задуть огонь. На всякий случай я плотней прижалась к бревенчатой стене.
Темнота упала разом, слоями мягкого покрывала. Выждав мгновения, я открыла глаза. Кромешный мрак. Движение в воздухе. Что-то шелестнуло по коленям. Ага, Андрей одеяло приподнял, чтобы лечь. Через секунду кровать прогнулась под тяжёлым телом. И, как я ни старалась удержаться на месте, всё-таки съехала к Андрею.
– Ой...
И затаила дыхание, пытаясь незаметно вернуться назад, к стене. Но какое тут незаметно, если плотно прижата к горячему телу мужчины!.. Так что моя возня не осталась незамеченной. На моё плечо осторожно легла ладонь, и Андрей в мою макушку вздохнул.
– Оставь. Лежи так. Думаю, не помешаем друг другу. Спокойной ночи.
– Спокойной...
– прошептала я.
И закрыла глаза, постепенно расслабляясь возле него. А его рука потихоньку соскользнула с моего плеча за спину, обнимая... Уже засыпала, вытягиваясь вдоль его горячего тела, когда вдруг почуяла: что-то не то. И мгновенно проснулась - вынырнула из безмятежной дремоты. Что... что случилось? Снова затаилась. Через секунды поняла: Андрей очень напряжён. Нет, он лежит неподвижно, так же как недавно, когда я прильнула к нему. Но при всём том очень жёсткий, будто услышал что-то потревожившее, но не шевелится, чтобы не встревожить и меня. Лежит и слушает.