Ястреб и голубка
Шрифт:
Ослепленный ревностью и жаждой мести, Мэтью начал добиваться аудиенции у Уильяма Сесила, лорда Берли, но удостоился лишь любезного приема у честолюбивого сына последнего, Роберта Сесила. Королева называла Роберта Сесила своим хитрым лисенком из-за малого роста и изощренного ума. Красивого молодого придворного он встретил с предельным радушием.
Закончив обмен надлежащими приветствиями, Мэтью приступил прямо к делу.
— Милорд, дерзкие выходки Черного Призрака сейчас у всех на устах. Всеобщий интерес к этому молодчику дошел до того, что во всех этих россказнях
Роберт Сесил пристально вгляделся в посетителя, пытаясь угадать, какая личная корысть движет этим юношей.
— Давайте говорить прямо. Насколько я понимаю, вы намекаете на О'Нила, но ведь ему всегда удавалось опровергнуть возводимые на него обвинения в государственной измене и в организации заговоров.
— Нет, милорд, на самом деле он ни разу не смог опровергнуть эти обвинения. Он лишь убеждал королеву и ее Совет, что обвинения беспочвенны, и внушал им уверенность, что он стоит на страже английского закона в северных областях Ирландии.
Сесил отвесил в направлении Мэтью Хокхерста легкий одобрительный поклон. Обладая задатками хорошего стратега, он всегда помнил о том, что О'Нил мнит себя королем Ирландии.
Мэтью продолжал:
— Расставьте ему капкан. В качестве приманки используйте важных ирландских заложников, но поместите их под хорошую охрану — в лондонский Тауэр. И с той же неизбежностью, с какой ночь сменяет день, Черный Призрак пожалует к нам, чтобы освободить их…
Сесил закончил фразу за него:
— ..А когда Черный Призрак окажется у нас в руках, мы сможем доказать, что он агент О'Нила?
— Совершенно верно! — кивнул Мэтью, всеми силами пытаясь подавить нарастающий ужас от сознания того, что он делает.
— Немного вина? Оно приправлено редкими пряностями — думаю, вам понравится.
В этом Сесил ошибся: Мэтью вырвало в первую же канаву, едва он откланялся и вышел на улицу.
Большую часть ночи королева металась по своей опочивальне, доводя себя до исступления. Не успел еще серый рассвет просочиться в углы просторного покоя, как она начала орать:
— Где мои фрейлины?
На зов примчались несколько девушек.
— Пусть явятся все!
Потребовалось еще какое-то время, чтобы вызванные особы успели должным образом приготовиться. На королеве все еще было надето пурпурное платье с «епископскими рукавами» на подкладке из аметистового атласа, а голову украшала маленькая корона в виде венца. У большинства дам от страха зуб на зуб не попадал, хотя лишь немногие знали о вчерашнем скандале.
Обманчиво-мягким тоном она спросила:
— Какие новости о моем Боге Морей?
Все промолчали. Она гневно топнула ногой и разразилась криком:
— Все разом оглохли? Языки проглотили?
Вас спрашивают: что новенького слышно
Она столь энергично тряхнула головой, что корона съехала на бок; тогда королева сорвала ее и швырнула через всю комнату с воплем:
— Моя корона — это терновый венец!
Зацепившись за корону, с монаршей головы слетел и парик, явив взорам присутствующих жидкие пучки ее собственных седеющих волос.
— Он взял эту лицемерную волчицу себе в метрессы!
Ближе всех к королеве стояла Мэри Говард; ее губы от ужаса дрожали, хотя она и старалась этого не показать.
— Ты держала это от меня в секрете! — Она ударила девушку по щеке. — И ты! И ты!
И ты!..
Каждая из фрейлин, стоявших поблизости, сподобилась получить королевскую оплеуху.
Одна их пожилых дам высокого ранга попыталась утихомирить беснующуюся государыню.
— Искушение было слишком сильным, ваше величество. Вы не можете упрекать его за это.
— Упрекать его? — взвилась Елизавета. — Ну нет, видит Бог, я еще как упрекну его! Он заплатит за все удовольствия, какими попользовался в ее обществе! За эту проделку они пойдут в Тауэр!
Старая Бланш Перри, которая некогда была нянькой Елизаветы, прорвалась через ряды дам, чтобы взять дело в свои руки.
— Стоит ли так убиваться из-за какой-то глупой сплетни.
— Сплетни? Да я все видела собственными глазами!
Ее голос поднимался уже до истерического визга, и Бланш видела, что Елизавета вот-вот вообще утратит власть над собой. Поэтому она поспешила дать событиям наименее болезненное толкование:
— Добро бы они тайком поженились, или она нагуляла бы от него ребеночка… Просто он волокита, повеса и обманщик, вот и все.
Другая дама подхватила:
— Да, да, он худший из мужчин!
Услышав это, королева стремительно обернулась к ней с безумным блеском в глазах:
— Как вы смеете говорить подобные вещи!
Вы прекрасно знаете, что он не таков, это все ее вина!
Королева начала срывать рукава своего платья, и сверкающие бусинки усыпали весь пол. Наспех посовещавшись меж собой, графиня Варвик и герцогиня Суффолк решили, что без Лестера тут не обойтись. Только Роберт Дадли был способен управляться с королевой, когда она впадала в бешенство.
Он поспешно явился в покои королевы, облаченный в роскошный бархатный халат, и сразу же допустил ошибку, неверно истолковав ее состояние. Она кинулась к нему в объятия, но сразу же оттолкнула его, ибо он был мужчиной и потому доверять ему было нельзя.
Он отослал всех ее фрейлин легким, хотя и властным движением руки. Граф научился повелевать за годы, в течение которых оставался некоронованным королем Англии.
— Бесс, Бесс… что я могу сказать? Я предполагал, что этим все кончится, когда ты узнаешь, что он натворил. Но, драгоценнейшее мое сокровище, ты избаловала Робина! Ты избаловала его до такой степени, что он всерьез вообразил, будто ему все позволено! Ну же, возлюбленная моя Бесс, будь мужественна…. Не зря же говорится: нет исцеленья — набирайся терпенья! — сердечно посоветовал он.