Ястреб на перчатке
Шрифт:
– И чем все закончилось? Счастливой свадьбой?
– Нет. Они встречались тайно. Когда их любовь раскрылась, мага схватили, пытали, обвиняя в «оскорблении чести герцога». Мы, то есть другие волшебники на службе у герцога, сумели спасти парню жизнь. Но колдовать он уже не мог – отрубили кисти рук. Как и читать любимой стихи – язык отрезали. Страшная участь. Я бы предпочел ей смерть.
– Вы остались на службе у герцога? – Принцесса остановилась.
– До тех пор, пока не окончился срок заключенного ранее договора. Я никогда не нарушаю данную клятву. Когда срок вышел, ушел на службу к его врагам.
– Да, вы правы, очень грустная, – согласилась принцесса.
Мы некоторое время шли молча. Потом она вновь заговорила:
– Гийом, на этот вопрос можете не отвечать. Он личный.
– Задавайте. Что-то скрывать от вас бессмысленно, вы и так слишком много обо мне знаете, – улыбнулся я.
– Я долго размышляла над вашими рассказами. Если они правдивы…
– То есть если я не врал? Правильно, до конца верить нельзя никому, – продолжил я.
– И это тоже. Но я о другом. Возможно, вы говорите неправду не специально, сами не отдавая себе отчета, стараясь избежать неприятных моментов… если это все правда, то…
– То?.. – спросил я.
– То напрашивается интересный вывод. Вы много говорили о своих прежних сильных чувствах – а вас кто-нибудь любил?
– Мама, – попытался отшутиться я, не получилось. – Лаура – нет, она лишь притворялась, хоть и очень умело. Была одна девушка… ее звали Кора. Она… она была куртизанкой. Лучшей куртизанкой, самой дорогой в том огромном портовом городе, где я жил до свадьбы с Лаурой. Дворянка из обедневшей семьи… Я почти год прожил в ее небольшом уютном особнячке с маленьким садом и фонтаном в гостиной. Мы были красивой парой. Она давала мне иллюзию настоящего дома, тепла и покоя. Даже нет, не иллюзию. Ведь Кора любила меня.
– А вы? – тихо спросила Ангела.
– Я? Нет. Просто привязанность, не больше. Потом встретил Лауру, влюбился. Решил расстаться с Корой, подарил ей целое состояние, чтобы до конца своих дней она ни в чем не нуждалась. Мне было с ней хорошо. Кора же от всего отказывалась, просила лишь об одном – чтобы я ее не бросал. В день моей свадьбы она вскрыла себе вены.
– Бедная девушка, но не стоит себя винить в ее гибели, Гийом. Прошлое не вернуть. Она сама приняла это решение. Вы не могли ей помешать…
– Я и не виню, уже давно не виню. Прошлое не вернуть, даже самым сильным магам это не под силу. Но если бы это было возможно, я бы ей помешал. Самым простым образом – взял бы ее в жены, – печально ответил я.
– Взяли бы в жены? – переспросила Ангела. Кажется, я ее шокировал.
– Да.
– Куртизанку?!
– И что? Многие светские дамы при дворе вашего дяди – по сути профессиональные содержанки. И никто их не осуждает, наоборот. Главное, она меня любила. Кто знает, каким бы я был, если бы остался тогда с ней, – сказал я и надолго замолчал.
Принцесса пыталась задавать какие-то уточняющие вопросы, но я отвечал на них невпопад. Через некоторое время мы поняли, что пора расходиться.
– Гийом, – сказала она на прощание. – Прошу. Будьте милосердны. Хотя бы в память о той же Коре.
– Простите, Ангела, но я давно забыл, что это значит. Память о Коре здесь не поможет.
На следующий день я с помпой выехал из столицы в числе посольства в Далмацию. Официально Хорхе
Не люблю лошадей, как и они меня, но пришлось терпеть эту пытку – верховую езду.
Вместе со свитой я пробыл недолго. Через пять или шесть ор вернулся в город. Тайно, под видом купца, наложив на себя соответствующее заклинание-иллюзию. Ближе к вечеру прибыл в особняк Клосто.
Последние два дня перед отъездом я жил там: и для того, чтобы не дать Луису похитить мою невесту – старый граф, скрипя зубами, дал согласие на брак, – и потому, что не хотелось возвращаться в свой особняк, пропитанный смертью.
В доме Клосто жизнь шла своим чередом. Старый граф ни о чем не догадывался, Изабелла даже не знала о моем возвращении – я ждал ночи в комнате Мигеля. Тот меня всецело поддерживал. Хотел даже вместе со мной встретить ночных гостей.
– Какие-то нахалы решили, что могут легко выкрасть мою сестру из дому. У меня найдется для них весьма острый контраргумент.
– Нет, Мигель. Вы все испортите. Пожалуйста, проведите эту ночь вне дома, – попросил-приказал я.
– Хорошо, как скажете. Сегодня отец приглашен в гости старым другом – бароном Таго, визит растянется на пару дней, я поеду с ним, – согласился Мигель.
Ночь была необычайно красивая. Редкая ночь. Ни одной тучи на небе. Видно все звезды. Стой и любуйся, вдыхай ночной воздух, свежесть которого чуть кружит голову, словно бокал хорошего вина. Но отдохнуть не удалось. Ожидание выматывает еще сильнее, чем действие.
Время шло. Уже глубокой ночью сторожевые заклинания сообщили мне о гостях, перелезших через высокую ограду.
Я пошел к Изабелле. Она вечером случайно зашла к Мигелю и увидела там меня. Догадалась обо всем. Убежала, заперлась в своей комнате и плакала все это время от горя, крушения надежд, обиды.
– Изабелла! – громко позвал я ее через дверь. – Вы меня слышите, я знаю. Луис пришел за вами. Я не хочу крови. Выйдите и скажите ему, что остаетесь со мной. Тогда виконт не пострадает.
Ответа не было. Я вздохнул и спустился вниз.
Их было трое: Луис, Гонсало и Блас. Они поняли, что я здесь, – Гонсало почувствовал сторожевые заклинания. Друзья ждали на площадке перед центральным входом, освещаемой добрым десятком фонарей.
Меня опять пришли убивать. На этот раз открыто.
Обидно. Почему делать добро так опасно? Безмолвный вопрос ночному небу. Ответа нет. Луис – влечение к Изабелле затмило ему голову. Гонсало – этот явно метит на мое место, хотя себя, наверное, оправдывает другими, возвышенными причинами. Блас – прямой как меч, честный враг. Открыто заявил об этом. Он не простил мне ни ту троицу на набережной, ни Филиппа, ни Марию де Тавору. Куклы, мнящие себя самостоятельными и не знающие о своей настоящей природе. А кукловод сейчас в безопасности. Герцог Гальба сейчас сидит и пьет ночной кофе, ожидая известий. Я могу убить этих трех, но он останется безнаказанным, почти. Я связан королем, он не позволит причинить вред дяде. Можно пожаловаться Хорхе, но не буду – это признак слабости.