Ястреб на перчатке
Шрифт:
Один из тех, кто следил за де Вегой, оказался свитским герцога. Альфонс немного знал его, поэтому немедленно отправился к герцогу за объяснениями. Требовать он не мог, оставалось только просить, уповая на хорошее отношение к нему Антонио Гальбы. Герцог, на его счастье, не спал. Васкеса не интересовало, что было причиной этому: бессонница или обилие дел – главное, что его приняли.
– Ваше Высочество, – начал Васкес, но Гальба перебил его:
– Альфонс, мы не на публике, я знал тебя еще ребенком. Мы давно дружны с твоим отцом, и за те десять лет, что ты в столице, я много помогал
Васкес вспыхнул, услышав последнюю фразу, но заговорил прямо:
– Герцог, сегодня ночью я заметил ваших людей, следящих за графом Кардесом. Одного из них я узнал, он часто выполняет для вас рискованные поручения. Что вам нужно от Риккардо?
– Его жизнь, – просто ответил Гальба. Васкес обмер. – Я дал тебе честный ответ, Альфонс, хотя мог бы слукавить, но ты мне как сын, обманывать не хочу. Фамилия «де Вега» вызывает у меня приступ ненависти. Государственный муж не может позволить себе такую роскошь, как эмоции, но сегодня я не сдержался и в порыве злобы приказал убить графа Кардеса. Надеюсь, последнего графа Кардеса.
– Почему, герцог? Вы ведь были дружны с его отцом. Невеста Риккардо гостит в вашем доме…
– Нет более страшных врагов, чем бывшие друзья. А то, что невеста Риккардо живет здесь, и стало причиной моего срыва. У молодого графа внешность отца, я почти каждый день мельком вижу Энрике де Вегу в своем доме. Сам Риккардо мне безразличен, но вот воспоминания, пробуждаемые его видом… – Герцог сжал руки в кулаки.
Васкес вздрогнул. Он никогда не видел Гальбу в таком возбуждении. Ненависть, исходящая от него, была почти физически ощутима.
Альфонс поколебался мгновение, но все же решился:
– В чем причина такой ненависти, герцог?
Гальба посмотрел ему в глаза, но Васкес выдержал знаменитый прожигающий взгляд герцога.
– У моего брата было три сына. Наследовать должен был старший, Жозеф, но перед смертью я почти уговорил брата отдать трон среднему, Карлосу. Жозеф был слишком горяч и прямолинеен, еще в юности он рассорился со всей знатью, открыто грозил, что после его коронации много голов полетит с эшафота. Его царствование превратилось бы в череду гражданских войн и внешних агрессий. Соседи всегда чувствуют слабину. Но Жозеф был дружен с Энрике де Вегой, и твой дядя открыто поддерживал его. Он прорвался к моему брату перед смертью и убедил его вновь переписать завещание. Новый король, едва взойдя на трон, стал планировать глобальные перемены всей жизни в королевстве, множество реформ: земельную, военную, налоговую, наместничества, суда. Это взорвало бы страну. Передо мной встал нелегкий выбор. – Гальба замолчал.
Альфонс облизал пересохшие губы. Он ничего никогда не боялся, но сейчас понял: ему поведали тайну, что соединяет осведомленных о ней крепче любых цепей.
До самой смерти.
– Слушать меня Энрике не хотел. Все твердил что-то о прекрасном новом времени, что наступит вскоре. Я говорил о нашей дружбе. Просил, умолял, заклинал. Все напрасно. Он отказался помочь заставить Жозефа отречься
Альфонс молчал. Откровения Гальбы были допуском в высшую политику, в клуб сильных мира сего – но вот чем придется платить за это?
– Я не простил Энрике своего унижения. Он сам продал нашу дружбу за обещание поста первого министра и заставил меня унизиться до предательства. Я до сих пор ненавижу его.
– Но сегодня-то – оставьте Риккардо в покое, герцог. – Васкес намеренно сделал ударение на сегодняшнем дне, понимал – об остальном напоминать нельзя.
– Хорошо, Альфонс, раз ты просишь, я сдержу себя. Но убери его из города! Я больше никогда не хочу видеть это лицо! – поставил условие герцог.
– Хорошо, мой герцог, – склонил голову виконт.
– Да, и еще, – к Гальбе вернулось прежнее спокойствие, – тебе еще не надоело быть виконтом?
– Я не тороплю смерть отца и старшего брата. – Васкес надеялся, что голос его сейчас ровен.
– Я не об этом. Сколько в Камоэнсе графств? Шестьдесят восемь. Из них пять в Маракойе, соседствующей с нашей родной Вильеной. Нам, мне и королю, нужны свои люди в этом логове еретиков-возвращенцев.
– Насколько мне известно, все графы Маракойи имеют наследников. – Мысль герцога была Альфонсу еще не понятна.
– Да, все. И ты – один из этих наследников. Причем прямой. «Граф Кардес» – это звучит почти так же, как «Васкес».
Гальбе удалось поменяться с ним местами, теперь уже он, Альфонс, судорожно сжимал подлокотники, чувствуя, как бешено колотятся жилки висков.
– Это не для меня, – выдохнул наконец Васкес.
– Не спеши, – почти ласково проговорил Гальба, но в комнате от этого словно повеяло могильным холодом. – Подумай о перспективах. «Граф» – это не просто титул, это путь во власть. А власть дает все: богатство, славу, женщин, исполнение любых желаний. Подумай, виконт, кем ты хочешь быть. Не торопись меня останавливать…
Это утро обещало быть самым тяжелым в жизни Альфонса Васкеса. Мучительное бодрствование в гостеприимном доме Гальбы не прошло даром. Голова болела, но не как обычно, от вчерашнего веселья, а от темных мыслей, которые он болезненно, но беспощадно гнал прочь. Борьба шла с переменным успехом.
Беспощадное зеркало отразило потемневшее лицо с кругами под глазами, как будто бы он не спал неделю, а не одну ночь.
Герцог издевался вчера над ним, намеренно мучил, мстя за свидетельство своей слабости. И наверняка это было лишь первой расплатой за поведанную тайну.
Риккардо. Гальба не лгал. Он почти никогда не обманывал, предпочитал говорить не всю правду, но сейчас Альфонс знал точно – его наивный братец в опасности. Риккардо должен уехать из Мендоры, и как можно быстрее. Герцог не назвал сроки…
Как заставить его покинуть город? Рассказать правду – нельзя. Слабые места Риккардо… Патриция.
«Патриция», Альфонс удивился, но это имя вызвало в нем странное чувство, стало легко, лицо в зеркале улыбалось. Влюбился?
Васкес улыбнулся, но уже не представляемой девушке.