Ястреб на перчатке
Шрифт:
Де Вега хотел откликнуться, но не успел, поймал взгляд Хуана. Тот шел с открытым забралом.
Боскан, что был уже близко, внезапно улыбнулся ему, постучал себя по шлему, быстро опустил забрало и резко обернулся, выбрасывая вперед в угрозе руку с мечом.
Его смело, откинуло, зашвырнуло за ряд телег с такой силой, словно ударило тараном.
Риккардо бросился к нему. Боскан был мертв. Кираса на нем оказалась вогнутой так, что сломала все ребра и раздавила внутренности.
– Нас убивает маг, – сказал Винсент Ла Клава
– Что? – тот был в шоке и плохо соображал.
– Нас убивает маг. Одного за другим. Кундеру, говорят, сразила молния.
– И что?
Винсент вздохнул.
Риккардо очень повезло, он не видит, что действительно происходит вокруг. И Боскан не был его лучшим другом, почти братом. Братом… Это судьба. Но ждать ее покорно он, Ла Клава, не будет.
– Я убью мага, – сказал он Риккардо.
– Как? – тот удивился.
– Я убью его. Брошу ему вызов. Если он мужчина, он примет его, – ответил Ла Клава.
Но де Вега его не понял.
– Даже не думай. Время рыцарей давно прошло. Я тебя не отпущу. Слышишь! Не отпущу. – Риккардо схватил его за руку.
– Не глупи. Силой ты меня не удержишь. Я такой же граф. Если что, береги себя, ты последний. А я не хочу ждать своего часа. Нужно проигрывать достойно, Риккардо. – Винсент освободил руку.
Риккардо отступил. Добрый, верный Риккардо, я хочу, чтобы ты жил, подумал Винсент и перелез через телегу.
Небо над полем битвы было таким же равнодушным, как и вчера. Оно всегда равнодушное. Ему плевать, что убили Алонсо, Анну, Карла, Хуана и еще тысячи людей.
Но и ему, Винсенту, плевать на небо.
– Маг, тебя, кажется, зовут Гийом? Так вот, Гийом, я – граф Винсент Ла Клава – бросаю тебе вызов. – Он остановился недалеко от замершего строя рыцарей.
В стане короля было много почитателей старинных обычаев. Стрелять из арбалета не стали. Приемы де Веги здесь пока были не в чести.
Маг вышел ему навстречу. Безоружный. Среднего роста, черноволосый, одетый в светлую кожаную куртку до середины бедра. Ветер дул ему в лицо, тщетно пытался растрепать короткие волосы, заставлял щуриться.
Винсент обнажил меч…
Гийом постарался, чтобы граф умер мгновенно. Сразил его шаровой молнией, едва тот сделал первый шаг ему навстречу. Он уважал храбрость, но рисковать собой не имел права, да и не хотел.
«Гвардия – хранительница чести и силы Камоэнса. Его последняя защитница». Эту простую истину упорно втолковывали всем молодым гвардейцам. Блас Феррейра урок уяснил крепко. Ему, выходцу из захудалого дворянства, Хорхе Третий дал все: деньги, почет, а главное уважение к себе и цель, ради которой стоило жить.
Мятежники были угрозой Камоэнсу, угрозой Родине, за которую он, Блас, пролил немало крови. Поэтому все мысли, вся энергия молодого лейтенанта были направлены на одно – сокрушить.
Тяжело шагать в полных доспехах по полю, заваленному
Гвардия пошла на приступ. Лагрцы погибли, но из их смерти лейтенант извлек важный урок. Рыцари в черно-желтых плащах спешились и, прикрывшись щитами на манер гигантской черепахи, пошли на приступ. Блас слышал дыхание товарищей, полустоны-полурыки, срывающиеся с губ. Трудно, тяжело, но иначе нельзя. Их осталось всего шесть с половиной сотен из десяти.
Арбалетчики мятежников дали залп, убедились в надежности защиты неприятеля и затихли, сберегая стрелы. Сквозь прорезь забрала Блас видел, как приближается стена телег, ощетинившаяся копьями и арбалетами. Их ждали, ждали и боялись.
Подойти вплотную, а там крепкие доспехи и воинская выучка гвардии сломят упавших духом наемников-скайцев и деревенщин Кардеса.
Несколько телег вдруг отодвинулись, образуя щели-ворота.
Сдаются? Нет.
Пикейщики расступились, давая дорогу трем неуклюжим устройствам. Две оси – поменьше, чем от телеги, – соединенные широкой перекладиной на которой в колыбели из выдолбленного ствола дерева лежала железная труба, закрытая и широкая на одном конце. Лейтенант знал, что такие используют на военных кораблях…
Мятежники были очень близко. Что они задумали?
Высокий безоружный старик в длиннополом одеянии вставил в трубу длинную бечевку.
Наверное, фитиль, сказал сам себе Блас, стараясь держать большой щит ровно, второй рукой он сжимал короткую секиру.
То же самое сделала обслуга двух других труб.
Гвардейцы ускорили шаг. Сейчас…
Старик что-то прокричал и… поднес факел к бечеве.
Вспышка. Язык пламени лизнул гвардейцев, забираясь за щиты. Бласу повезло, его не задело, но вот соседей справа…
Их крики лейтенант запомнил на всю жизнь. Опытные бойцы, прошедшие не одну кампанию, бросали оружие, щиты, бежали, падали, катались по земле, царапали закованное в железо тело, тщетно пытаясь сорвать доспехи. Адское пламя не затухало, жгло все: кожу, дерево, человеческую плоть, щадило лишь металл.
Строй сломался, раскрылся, арбалетчики мятежников не упустили свой шанс. Били в упор.
В щит Бласа ударилось несколько стрел, он с ужасом увидел, как пикейщики расступаются, отодвигают телеги, выпуская на них уцелевшую конницу.
– Гийом! Ты нужен там! Я веду в бой всех. Гвардию сейчас перебьют! – Агриппа д'Обинье рванул маршальский меч из ножен.
К черту правила! Он не может больше равнодушно смотреть, как гибнут его люди. В бой, лично, как простой рыцарь. Если Гийом сейчас скажет хоть слово против – он убьет его.
Маршальский клинок вдоволь напился крови. «Короли» успели на помощь спешенной избиваемой гвардии. Все смешалось. Не было ни строя, ни единого командира. Рядом бились и пешие, и конные рыцари.