Явился паук
Шрифт:
– Я слышал, что жертвы – маклер и две проститутки, – сообщил Джиф.
– Неправда, это обычная бедная семья. У них стоит рождественская елка.
– Алекс, кончай пороть чушь. Только не сегодня.
Он хотел взбесить меня и добился этого.
– Вы правы. Одна из жертв – трехлетний малыш в пижамке. Видно, это он приторговывал. Я проверю.
Мне не следовало этого говорить. Вообще много чего не следовало делать, но в последнее время я был на пределе. Точнее, в последние три года.
– Вы с Джоном Сэмпсоном срочно направляетесь в Вашингтонскую частную школу, – заявил Питтмен. – Черт знает
– И я говорю серьезно. – Я изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать на него. – Это почерк опасного рецидивиста. Жуткое зрелище. Люди плачут прямо на улице. И это накануне Рождества!
Тем не менее, шеф приказал нам ехать в джорджтаунскую школу, повторяя, что кругом черт знает что. Прежде чем туда отправиться, я связался с нашим отделом, где имеют дело с рецидивистами, и с более высокой инстанцией – Федеральным бюро расследований. У них есть компьютерные данные на всех убийц-рецидивистов, включающие психологические характеристики, описание почерка преступлений, характерные детали, в том числе данные, никогда не публиковавшиеся в печати. Мне нужен возраст, пол, физические особенности…
Мне сунули отчет об осмотре места преступления. Как обычно, я поставил крестик – †, свою обычную подпись.
Cross [3] .
Я – крутой паренек из крутого района. Вот так.
Глава 6
В стенах закрытой частной школы мы с Сэмпсоном почувствовали себя малость не в своей тарелке – все разительно отличалось от школ Саут-Иста и их обитателей. Кроме нас, в вестибюле находилось всего несколько чернокожих из обслуги, и, хотя я слыхал, что здесь учатся дети африканских дипломатов, мне что-то ни один на глаза не попался. Мы пробрались сквозь толпу растерянных учителей, родителей, полицейских и детей. Некоторые в открытую рыдали на лужайке перед школой.
3
Cross – крест (англ.)
Среди бела дня похитили мальчика и девочку, да не откуда-нибудь, а из одной из самых престижных школ в Вашингтоне. Для всех присутствующих это сильнейшее потрясение. «Делай свою работу, не давай воли эмоциям», – уговаривал я себя. И мы приступили к работе, с трудом сдерживая возмущение. Передо мной маячили печальные глазенки убитого Мустафы Сандерса.
Нас вызвали в кабинет директора, где уже восседал шеф полиции Питтмен.
– Успокойся, повоюем с тобой в другой раз, – приветствовал он меня.
На службу Джордж Питтмен всегда надевает серый или синий деловой костюм, а еще он обожает полосатые рубашки и полосатые же серо-голубые галстуки, а ботинки у него исключительно от «Джонсона энд Мэрфи». Гладко зачесанные седые волосы плотно облегают абсолютно круглую голову. У него масса прозвищ: Джиф, Босс Боссов, Дуче, Питте, Джорджи Порджи и проч. Наши с шефом трения начались после статьи обо мне в воскресном приложении к «Вашингтон пост». Там всячески подчеркивалось, что, мол, как же так – доктор психологии, а расследует особо тяжкие преступления в самых непрестижных районах округа Колумбия. Я объяснил репортеру
– Мне нравится жить там, где живу, и никто не заставит меня уехать из собственного дома.
Более всего шефа (и еще кое-кого в нашем учреждении) взбесил заголовок статьи. Молодой журналист интервьюировал бабулю Нана, которая в свое время преподавала английский и литературу, так что говорить умела. Она долго разглагольствовала насчет того, что, мол, чернокожие – консервативный народ, в связи с чем именно они-то и есть хранители славных традиций, религии, моральных норм и общей культуры старого доброго Юга. Она пояснила журналисту, что по духу я – не кто иной, как истинный южанин, родом из Северной Каролины. Еще она долго удивлялась, почему в репортажах, фильмах и книгах в качестве сыщиков предстают какие-то полупомешанные дремучие личности.
В результате на первой странице «Приложения» под моей глубокомысленной физиономией красовался заголовок: «Последний джентльмен Юга». Честно говоря, среди сотрудников нашего отдела статья вызвала раздражение. Особенно оскорбился Питтмен. Точно не знаю, но почти уверен, что статью заказали по наущению мэра.
Я открыл было рот, но Питтмен поднял правую руку.
– Тихо, Кросс, слушайте меня. – Он подошел к нам вплотную. – Здесь похитили двоих детей. Очень серьезное преступление…
– Очень, очень скверно, – встрял я немедленно. – К несчастью, где-то в окрестностях Кондон-Террас и Лэнгли бродит опасный рецидивист. Шестеро убиты. Мы с Сэмпсоном ведем расследование. Только мы с Сэмпсоном. Вдвоем.
– Я в курсе дел в Кондоне и Лэнгли, – скривился шеф, – приняты срочные меры, держим ситуацию под контролем.
– У двух чернокожих женщин отрезаны груди и насильно сбриты лобковые волосы. Убит трехлетний малыш. Слыхали об этом? – незаметно для себя я сорвался на крик.
Сэмпсон лишь укоризненно качал головой. Группа учителей, находившихся в кабинете, застыла с выражением ужаса на лицах. Питтмен жестом пригласил нас в отдельную комнатушку при кабинете, но я лишь мотнул головой. Мне нужны свидетели.
– Мне известно, о чем вы думаете. Кросс, – прошипел шеф вполголоса, подойдя ко мне вплотную и дохнув прямо в лицо табачным перегаром. – Думаете, я хочу от вас избавиться, но это не так. Вы отличный полицейский и справедливый, честный человек.
– Нет, я думаю совершенно о другом. Вот о чем: убито шестеро чернокожих. Маньяк-убийца – на свободе, наслаждается содеянным и планирует новое дело. А тут – похищена парочка белых ребятишек. Это ужасно, но я обязан быть там, а не здесь! Там мое место! То, самое поганое дело я должен раскрыть.
Питтмен с багровым лицом ткнул в меня указательным пальцем и тоже заорал:
– Здесь я решаю, где и чем тебе заниматься! Только я! – Он взял себя в руки. – У вас есть опыт переговоров о возврате заложников, к тому же вы психолог. У нас найдется кого послать в Лэнгли и Кондон. А здесь на вашей кандидатуре настаивает мэр Монро.
Ax вот в чем дело. Все прояснилось – мэру нужен только я.
– А Сэмпсон? Пусть хотя бы он займется теми убийствами, – обернулся я к шефу.
– Вы оба будете расследовать похищение детей. Претензии к мэру. Это все. – Питтмен развернулся и быстро вышел.