Явка до востребования
Шрифт:
И.А. Ахмеров постоянно предостерегал пас от излишней доверчивости: «Там люди, как правило, в свою душу посторонних не пускают. Общаются свободно, но добиться доверия не так-то просто». И всякий раз напоминал, что аккуратность — залог успеха в работе. «Нельзя нарушать порядок, опаздывать на встречи, — подчеркивал он. — Любое проявление неорганизованности неминуемо ведет к провалу».
Большое внимание в Школе уделялось изучению иностранных языков. Язык — инструмент разведчика. И чем он лучше отточен, тем легче работать. Мы, прошедшие полный курс французского языка по программе института иностранных языков, просили дать нам другой язык, но безуспешно: в школе не хватало преподавателей. И нам предложили пройти курс усовершенствования французского языка.
Занятия проходили весело, непринужденно и, главное, продуктивно.
Пришла весна, а с ней два экзамена: специальные дисциплины и иностранный язык. Перед выпускным вечером нам дали подержать в руках дипломы — большую, красиво оформленную бумагу с красной гербовой печатью. Диплом вшили в личное дело, где он будет храниться вечно. Тогда же нам выдали отпускные удостоверения, проездные документы и льготные путевки (на меня и на жену) в ведомственный дом отдыха в Одессе.
Вопрос о работе не стоял. Мы были «распределены» задолго до экзаменов, и каждый знал будущую должность, отдел, где будет работать, своего начальника.
С грустью мы покидали школу. Она дала нам путевку в жизнь, пусть и нелегкую, но интересную профессию, которая и сегодня крайне необходима государству. Любая поездка в Школу всегда воспринималась как подарок, как встреча с молодостью.
7. СЛУЖБА. ПЕРВЫЕ ШАГИ
В середине августа 1951 года мы явились на службу. Начальник отдела Александр Иванович представил нас начальнику управления Ивану Ивановичу. Визит был кратким: поздравление с окончанием школы, пожелания успехов на новом поприще и прочие протокольные фразы, но сказано все было так доброжелательно и по-дружески, что запомнилось надолго. «А теперь, — сказал Александр Иванович, — пойдём к самому главному начальнику — секретарю отдела Лиде. Любите её как мать, как сестру. Девушка добрая, но строгая».
Лида, круглолицая смешливая блондинка с ямочками на щеках, выдала нам тетради для секретных записей, металлические печати для опечатывания сейфов, по две больших иглы и шило, по мотку суровых ниток, панки, бланки и прочес имущество, необходимое чиновнику любого ведомства.
После обеда я попал в руки своего непосредственного начальника — Августа. Небольшого роста, щуплый, подвижный, говорил быстро, но чётко. Он подвёл меня к огромному двухстворчатому сейфу, открыл его и спросил: «Видите, сколько тут коробок? В каждой из них 2, 3, а то и 4 тома. До сегодняшнего дня все это было мое, а теперь — ваше. В этих двух папках (каждая объемом чуть меньше тома Большой советской энциклопедии) — документы, не требующие исполнения. Их надо разложить по соответствующим делам и подшить. А тут — документы, над которыми надо работать, не откладывая их в долгий ящик. С них и начните!»
Сказав это, он исчез, оставив меня в глубоком раздумье. Вначале мне показалось, что в сейфе беспорядок и никто пи за что не отвечает. Но это было не так: за каждый документ кто-то расписался и, следовательно, несёт за него полную ответственность. А «добрая-строгая» Лида регулярно проверяет их сохранность и сроки исполнения. На каждом — гриф секретности.
Из школы мы пришли романтиками, а тут — самая рутинная работа. Бывало, когда целыми днями сидели в архиве или обрабатывали в фотолаборатории пришедшую из Парижа почту, подшивали многочисленные документы, осваивали пишущую машинку. Эта нудная, но крайне необходимая работа помогла нам понять, что без неё романтики в разведке не бывает. Мы уяснили и на всю жизнь запомнили смысл и важность черновой работы и то, что настоящий разведчик — это «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Он все должен знать, все уметь. Настоящий интерес к профессии разведчика пришел с изучением оперативных дел. За бумагами стояли живые и очень разные люди. С одной стороны — друзья, единомышленники, готовые помогать бескорыстно, и часто рискуя если не жизнью, то карьерой и свободой. С другой — враги, активно работавшие против СССР.
Сразу же, как я пришел в отдел, мои руководители и сотрудники кадрового аппарата стали искать мне должность прикрытия в советских учреждениях во Франции. Дело было весьма сложным, так как французы, ссылаясь на то, что в их представительствах в Москве дипломатов и других сотрудников почти вдвое меньше, чем наших в Париже, постоянно отказывали
— Иван Иванович! Я это понимаю, только ведь я никогда радио-делом не занимался и не могу гарантировать, что из меня получится хороший радист. Когда поешь, можно и сфальшивить, а при «игре» на ключе фальшь недопустима. Но попробовать согласен. Когда начинать?
— Завтра, Василий Николаевич. Я почему-то думал, что вы согласитесь, и обо всем договорился с начальником отдела связи. С ним и согласуйте все детали вашей подготовки.
Я знал, что учиться будет непросто, но трудности оказались не там, где я их ждал. Уши не подвели. Из-за полученной когда-то травмы сбои давала правая рука. Отказаться самолюбие не позволяло, и я решил «музицировать» левой и, на удивление радистов, дело пошло. Три месяца упорных занятий, и я стал радистом «почти второго», как сказал начальник отдела связи, класса. Я благодарен связистам за помощь и терпение в период моей подготовки. Она мне очень пригодилась.
На службе и дома все складывалось хорошо. Жена окончила институт и была принята в ординатуру.
Отпраздновав Новый 1952 год, мы стали готовиться к рождению первенца. И 26 марта 1952 года у нас появилась маленькая светленькая и очень активная девочка Аленка.
Прага
Июль 1952 года — первая заграничная командировка — в Прагу. Я летел в дружественную страну, которая залечивала раны войны и устраняла последствия восстания 1948 года, организованного, при поддержке разведок западных стран, враждебными народно-демократическому строю силами. С помощью СССР, в стране восстанавливалась экономика. Но оперативная обстановка оставалась ещё сложной и далеко небезопасной. На периферии действовали многочисленные банды и террористические группы, были случаи убийства руководителей властных и партийных структур разного уровня. Даже в Праге по ночам часто слышалась стрельба. Органами правопорядка принимались повышенные меры безопасности на дорогах, особенно на въездах в столицу и другие крупные города.
В Праге мне предстояло встретить агента, нелегально приехавшего туда через ряд европейских стран, устроить на конспиративной квартире, обеспечить питанием и всем, что необходимо человеку для нормальной жизни в течение 45 суток, практически без выхода в город. И, главное, обучить уверенно осуществлять двухстороннюю радиосвязь и другим тонкостям нашего ремесла.
С поставленными задачами я справился. Эта командировка дала мне многое. Я воочию увидел, как работает наша разведка, как она помогает становлению чехословацкой разведслужбы, а главное, получил опыт работы с агентом в обстановке, близкой к «боевой». Я понял, что уже могу, а чему еще надо научиться. Полезной была эта поездка и для совершенствования французского языка. Агент говорил на обиходном французском языке, с присущими ему идиоматическими выражениями и жаргоном, а не на том, литературном, которому меня учили. И это было важно, так как в будущем мне предстояло работать с людьми, занимающими самые разные ступени на социальной лестнице.
В марте 1953 года умер Сталин. Страна в трауре, в слезах и горе, у всех один вопрос: «Что будет дальше?» Нас, работников разведки, это тоже волновало и мы раньше других узнали, «что будет?», если не со всей страной, то с органами государственной безопасности.
Сразу после похорон Сталина Берия объединил под своим началом министерства государственной безопасности, внутренних дел и разведку. Началась реорганизация всех служб. А это — неразбериха, нервотрепка, возвышение никчемных, избиение талантливых. Мало того, в течение 1953 года сменилось несколько министров, пять начальников разведки, большинство начальников отделов.