Явка с повинной. Байки от Вовчика
Шрифт:
Звоню в Киев: Коля дал добро! В группе — радость немыслимая, что такого «жирного» актёра заполучили, смотрю — упаковка идёт по полной, «водовки-конинки» немеряно, как в эвакуацию, берётся, закусь в поезд и далее, в общем, подготовочка ко встрече с Мастером капитальная…
Но только приехал «душевный» Коля и, собрав всю группу, объявил, ежли от кого-либо «только УЧУЕТ!!!», и неважно, КОГДА и ГДЕ… НА съёмках, ПОСЛЕ съёмок — сразу билет на рейс до Москвы и — «до сидання!».
Группа пребывала в шоке, весь «киренский» в холодильнике затянуло паутиной, но и работка шла споро. Уже отсняли сцену в койке, когда Коля голяком и в номер стучит официант, и (условие поставил жёсткое — снимать только сзади. Только попу — и
— Да! Я знаю, КТО ты, и хочу оплатить твой нелёгкий труд по тарифной сетке. А шобы не думала, мол, отыскался тут ещё один на халяву! — так получи же НАЛИЧНЫМИ всю мою любовь!
Она, рыдая, отдаётся нашему «Ромео», но всё это время внутри у ея происходит непрерывный катарсис, а по-нашему, очищение души, и вот, в аккурат после ЭТОГО вот самого, она и говорит:
— Да что мне, в конце концов, твои бабки?! (Типа, значит, не бумажки главное, а «чуйства».)
— Я тебя и затак любить буду, а бумажонки можешь выбросить!
(Я подозреваю, что автор сценария одним глазком подглядел ту сцену в «Братьев Карамазовых», где Настасья Филипповна палит в камине свой вероятный гонорар. Подглядел — и не удержался…)
В общем, Коля типа в шоке, как это зафигачить сто тыщ с пятнадцатого этажа вниз, а нашу школьницу-путану уже клинит: кидай — и ВСЁ!!! Люблю тебя такого, как есть, с голым задом…
А нужно сказать, что группа у Вити Василенко подобралась толковая, и «соточки» с Ильичом отксерили только ТАК! И Валюша Павлов, тогдашний Минфин, не определил бы подделку, так классно сработали. А поскольку эпизодик могли по понятной причине отснять только ОДИН раз, то и камеры установили тщательно, и ветра соответственного дождались, чтобы поэффектнеее разлетание было.
«…Камера! Мотор! Коля, дава-а-ай!»
И киданул Караченцов СТО ТЫСЯЧ рублев с балкона ПЯТНАДЦАТОГО этажа гостиницы в Дагомысе, и полетели «бабульки», разносимые ветром по окрестным улицам, и завизжали тормозами машины, и ламанула толпень отдыхающих на невиданную халяву, и размели весь стотысячный «фальшак» в момент!
Часть денег стала опускаться на бассейн, в котором одиноко плавал гордый представитель грузинского теневого бизнеса. Увидев тучу денег, он вынырнул из воды, закричал отчаянно и весело: «Ай, маладЭц!!!» и поднял вверх большой палец.
… А через день в группу ПРИШЛИ. Из учреждения под весёлым названием ОБХСС. Выложили несколько изъятых у населения помятых «соточек» и радостно сообщили, что «вашими „деньгами“ уже вовсю рассчитываются вечерами в барах и на базаре. И не хотите ли вы, господа киношники, „присесть“ по полной за такое „творчество“?!».
И уже вовсю запахло статьёй, и запаниковал директор Валера Сардуддинов, и киданулись ребятки к Караченцову как к последней инстанции, и «врубил» Колян всё своё отшлифованное годами обаяние… и это был ЕДИНСТВЕННЫЙ день, когда метнули из морозильничка на стол потную-со-слезой, поскольку нужно было выручать ребят, и вынулась Колина гитарка, и зазвучал неповторимый темброчек:
— Кленовый лист, кленовый лист, ты посреди зимы приснись…
И прониклись
А на следующий день по группе объявили ВЫХОДНОЙ.
6
НЕ ИМЕЙ СТО РУБЛЕЙ…
Эх, сколько самого разного интересного народа перебывало у меня «в дому» в разное время! Это ж такое счастье! «При Советах» я почему-то был НЕВЫЕЗДНЫМ. Это типа ДО границы — «Мона!», а дальше — «Ныззя!» И всё тут. И сколько я ни интересовался причиной тормоза у «вышестоящих» товарищей — МОЛЧОК! И где-то уже в разгар перестройки один из «посвященно-номенклатурных» вполне так интеллигентно меня просветил, что, мол, слишком много у тебя, Володя, народу перебывало в твоей коммуналке. КГБ, мол, задралось всех «просвечивать». Я спросил так вполне наивно, а что имелось в виду — может, восстание какое готовили али покушение на Самого Виссарионыча (хотя он к тому времени в гробу как десяток лет отдыхал). «Да нет, просто так, — говорит, — НА ВСЯК случай!»
Со временем весь негатив сдуло ветром иронии, а вот неповторимая атмосфера общения с людьми осталась. Итак, глава «В гостях у Вовы».
Джина Лоллобриджида и Армен Джигарханян, Валерий Леонтьев и Олег Блохин, Лайза Минелли и маршал Буденный… С этими и многими другими не менее славными людьми мне пришлось соприкоснуться по жизни. С кем-то ближе, с кем-то, как говорится, шапочно, но посчастливилось…
А. Пугачёва в гостях у Быстрякова. 1986 г.
Аллу Борисовну (дальше можно не уточнять, какую) ко мне в дом привела моя большая приятельница телевумен Танюша Миллер. Дело было в аккурат после Чернобыля, где у Примадонны случился концерт для ликвидаторов. В тот период как раз у нее вовсю бушевал роман с Владимиром Кузьминым, с коим они и пожаловали ко мне в совершенно жуткую мою коммуналку. А ещё ввалилось пару тысяч всевозможных газетно-журнальных людей, которые со священным трепетом ловили каждое слово, каждое движение Самой, понимая, что История — вот она! Здесь и сейчас. Пока гости неспешно располагались, вокруг моей квартиры возник нехилый ажиотаж.
Перепуганные соседи вмиг ломанулись по своим конуркам, стараясь определиться со своим дальнейшим поведением: то ли сразу — «за автографом и пофоткаться», то ли достойно отреагировать на появление А. Б. типа «мы, мол, тоже здесь не пальцем деланные — вон давеча у нас тут сам Валерка Леонтьев по нужде в два часа ночи бегал, и ничего!..»
Дело было в полдень, зашли «на пятнадцать минут проглотить чашечку кофе», но слегка заговарились… И когда без четверти семь (!) в доме кончилась ВСЯ водка, я запаниковал.
И было отчего. Молодняк нынче не помнит те две магические цифры — 11 и 7. А меж тем, эти цифры в немалой степени определяли темпоритм жизни миллионов советских тружеников той поры. ВОДКУ начинали продавать в 11 утра и заканчивали в 7 вечера. И всё!!! Потом — только по двойной цене — у таксистов.
…Дверь из квартиры на улицу — настежь, как на похоронах. В парадном и перед домом колышется толпа (не продыхнуть!), на всех подоконниках снаружи приклеена соплячня (благо — первый этаж), со стороны 25-й школы движется педсовет в полном составе со слёзной просьбой «только глазком гляньте на нашу школу», менты, охранявшие живущего через дом Щербицкого, срочно переместились под мои окна (это ж надо — САМА!) и… среди всего этого гармидера — Я, с огромной авоськой на двадцать бутылок, в полном ужасе, что ОПОЗДАЮ в гастроном. И вся толпа, в едином порыве выдохнула: