Язычество древних славян
Шрифт:
Большой интерес представляет в этом смысле древнерусская лексика, объединяющая понятие молнии и плода граната. Так, в переводе «Иудейской войны» при описании символики жреческих одежд говорится, что колокольчики на ней символизируют гром, «а родиа – млънию» [26] . М. Р. Фасмер считает слово «родиа» старым заимствованием из греческого rodion – «с гранатовое яблоко» [27] . Так определить молнию можно, только имея в виду молнию шаровую. Родiа, родiа означает и в древне-русском языке «плод граната», «пуническое», «карфагенское яблоко» [28] . Формой, размером и лиловато-огненным цветом гранат действительно похож на шаровую молнию. А это объясняет и форму «громового знака»,
26 Мещерский Н.А. История Иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.; Л., 1958, с. 372, 517.
27 Фасмер М. Р. Греко-славянские этюды. – ОРЯС. СПб., 19(9, с. 167.
28 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1903, т. III, с. 131; Дьяченко Г. Полный церковнославянский словарь. М., 1900, с. 551.
В севернорусской деревянной резьбе нередки громовые знаки в форме круга с шестью изогнутыми пламенеющими язычками, как бы передающими вращение шара. Такие варианты ещё более сближают «громовый знак» в виде колеса с «родней» – шаровой молнией и устраняют те недоумения, которые первоначально возникали.
Плод граната интересен для нас не только своим подобием шаровой молнии, но и тем, что в разрезе он полностью воспроизводит «колесо с шестью спицами»: плод граната всегда имеет внутри шесть перегородок. Сближение граната с молнией закрепляется тем, что в церковнославянском языке «молния» и «гранат» обозначены одним словом «родия», а это слово входит в круг представлений о небесном божестве Роде, которого русские средневековые проповедники сопоставляли с Ваалом и противопоставляли Иисусу Христу (см. главу восьмую).
В пользу того, что шестилучевой знак связан с молнией, и именно с шаровой, можно привести ещё три аргумента: во-первых, то, что его называют «громовым»; во-вторых, частое изображение s-образных изогнутых лучей, имитирующих вращение шаровой молнии.
Третьим аргументом служит для нас уподобление средневековыми книжниками лиц ангелов молнии. Так, например, в «Сказании о Шаруканском походе» 1111 г. автор, описывая чудесное явление ангела, пишет:
«И се муж, одеян в пъстро и лядвия его препоясана златом чистом, и тело его, аки фарсис, и лице ему, аки молнъя, и очи ему, аки свещи огненеи…» [29] .
29 ПСРЛ. СПб., 1843, Ипатьевская летопись, т. II, с. 376.
Сопоставление лица с молнией возможно только в том случае, если подразумевается не изменчивая и неуловимая линейная молния, а молния шаровая, по своим размерам (около 20 см в диаметре) близкая к человеческому лицу. Шаровые молнии медленно плывут в воздухе, опускаясь примерно до человеческого роста. Появление в монашеской келье сверкающей шаровой молнии легко могло быть истолковано как явление огнеликого ангела. Софию-премудрость-божию представляли себе в виде огнеликого ангела. Известна шитая пелена XV в., где голова Софии-ангела изображена в виде красно-фиолетового шара, «аки молнья», разумеется, шаровая [30] .
30 Маясова Н.А. Древнерусское шитье. Альбом. М., 1971.
Из сказанного очевидно, что символическое обозначение неба и небесного властителя в виде колеса с шестью спицами могло произойти первоначально в южных областях, где росли гранаты, сходные внешне с шаровой молнией, где снег ассоциировался прежде всего с упирающимися в небо горами.
Как мы увидим далее, русские книжники считали, что культ Рода пришел к славянам с юга, со стороны халдеев, греков и римлян. Когда и как из отдельных наблюдений над природой и сопоставлений родился сложный символ неба и грозы в виде колеса Юпитера – сказать трудно; точно так же трудно определить время проникновения этого символа к славянам [31] .
31 В русском народном искусстве XIX
Монументальные остатки праславянских священных мест, подобных слезянской Собутке или полянской (сандомирской) Лысой горе, прослежены там, где были в наличии горы, нагромождения диких камней, из которых можно было сооружать двухкилометровые ограды языческих требищ. В более равнинных местах, где горами называли всего лишь высокий берег реки или небольшие холмы, где не было под рукой камней для ограды, розыск и обнаружение подобных священных мест значительно труднее, хотя ритуальный и, вероятно (так же, как в разобранных примерах), общеплеменной характер разных «лысых» и «девичьих» гор едва ли подлежит сомнению.
Невыявленность к настоящему времени в полном объеме мест общеплеменных сходбищ и «событий» отчасти компенсируется для восточной половины праславянского мира наличием таких интересных археологических объектов, как зольники. Зольники дают нам священные места на порядок ниже, чем горные требища Польши: там, судя по обширности оград и по свидетельствам средневековых источников о приходе молящихся из разных мест, перед нами оказывалась высшая ступень языческого культа первобытности; здесь же зольники раскрывают деревенский общинный культ каждого отдельного поселения, дополняя наше представление об организации языческих молений на разных общественных уровнях.
Хронологически зольники относятся к XI – III вв. до н. э.
Географически наиболее ранние из них охватывают юго-восточную часть праславянского мира (Правобережье Днепра и Ворсклы) и прилегающие к нему области Заднестровья (культура ноа). На Правобережье Днепра в XI – IX вв. до н. э. существовала белогрудовская археологическая культура, совпадающая, как и последующая чернолесская, с зоной наиболее архаичных славянских гидронимов [32] . Что касается Ворсклы, то, по достоверным археологическим данным, установленным В. А.
32 Трубачев О. Н. Названия рек Правобережной Украины: (Словообразование. Этимология. Этническая интерпретация). М.. 1968, карты № 11 и 18. Наложение гидродинамической карты на карту археологических культур рубежа бронзового века и железного произведено мною. См.: Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия, карта на с. 197.
Ильинской и Г. Т. Ковпаненко [33] , в бассейн этой реки в VIII в. до н. э. направился колонизационный поток с Правобережья; связи колонистов-праславян с основной правобережной территорией явно ощущались и в более позднее время. На упомянутой карте О. Н. Трубачева праславянские гидронимы есть как на Днепре, так и на Ворскле; данные лингвистики и археологии совпадают.
Зольники появляются несколько ранее на соседних землях за Днестром, на Пруте и в Трансильвании, где распространена археологическая культура ноа, почти синхронная белогрудовской, но с праславянами не связанная. Праславянские земли в верховьях Днестра, Серета и Прута соприкасались вплотную с более южной культурой ноа.
33 Ковпаненко Г. Т. Племена скiфського часу на Ворсклi. Київ, 1967, с. 46, 173-174.
Это выявляется как ареалом тшинецко-комаровской культуры, так и островком славянских гидронимов по Трубачеву. Трудно сказать, были ли зольники восприняты праславянами от их непосредственных дако-фракийских соседей, или же появление зольников – огромных кострищ от спаленной соломы – было результатом конвергентного развития и непосредственным следствием возрастания роли земледелия.
В любом случае для возникновения самой возможности организации таких грандиозных костров необходимо было достаточное развитие земледелия.