Языки Пао

Вэнс Джек Холбрук

Она говорила приглушенным голосом, озираясь вокруг:

– Тебе повезло, потому что дела плохи. Бустамонте – сумасшедший.

– Он отправляет женщин на Брейкнесс? Продает? – спросил Беран хрипло.

– Шесть сотен в месяц – из тех, кто выселен из родных мест или осиротел во время беспорядков.

Голос Берана отказывался служить ему. Он все никак не мог заговорить, но когда, наконец, заикаясь, вымолвил первые слова, шеренга женщин тронулась с места.

– Подожди! – крикнул Беран, быстро шагая рядом. – Что за беспорядки

ты имеешь в виду?

– Я не могу мешкать, – с горечью сказала девушка. – Заключен контракт. Я продана. Я – вещь.

– Куда ты идешь? К какому лорду?

– Я передана в распоряжение Лорда Палафокса.

– Как тебя зовут? – настаивал Беран. – Скажи, как твое имя?

Смущенная, она не отвечала ничего. Еще два шага – и она исчезнет, слившись с безликой толпой.

– Как твое имя?

– Гитан Нецко, – бросила она через плечо и исчезла в дверях.

Беран медленно побрел прочь из космопорта – маленькая фигурка терялась в огромном склоне горы, он спотыкался, наклонялся вперед, преодолевая сопротивление ветра. Миновав несколько домов, он вошел в резиденцию Палафокса.

Перед дверью он слегка замешкался – перед его мысленным взором как живая встала высокая фигура обитателя этого дома. Он собрал все душевные силы и постучал по специальному щиту при входе. Дверь открылась, и он вошел.

В этот час Палафокс обычно бывал в нижних этажах. Беран спустился по знакомым ступеням, прошел памятные ему комнаты со стенами из полированного камня и драгоценной твердой древесины. В свое время дом показался ему унылым и мрачным – и лишь теперь он оценил его своеобразную утонченную прелесть, которая словно делала эту постройку неотъемлемой частью ландшафта.

Как он и ожидал, Палафокс сидел в своем кабинете, и, уже предупрежденный сигналом одного из множества своих «органов», ожидал Берана.

Беран медленно шагнул вперед, глядя прямо в неприветливое лицо, на котором застыло вопросительное выражение, немедленно заговорил о деле – хитрить с Палафоксом не имело никакого смысла.

– Я был сегодня в космопорту. Я видел паонитских женщин, которые находятся здесь по принуждению. Они говорят о беспорядках. Что произошло на Пао?

Палафокс с минуту молча изучал Берана, затем кивнул с выражением удовлетворения.

– Я вижу, ты достаточно вырос, чтобы часто посещать космопорт. Нашел ли ты какую-нибудь женщину себе по вкусу?

Беран прикусил губу:

– Меня волнует ситуация на Пао. Что там происходит? Никогда я не видел своих соплеменников настолько униженными…

Палафокс изобразил изумление:

– Но служить на благо Брейкнесса – никак не значит унизиться!

Беран, чувствуя, что одно очко в этой схватке он выиграл, продолжал с жаром:

– Ведь вы не ответили на мой вопрос!

– Да, это правда. – Палафокс придвинул стул. – Сядь. Я расскажу тебе, что происходит на Пао на самом деле.

Беран робко присел. Палафокс глядел на него,

полузакрыв глаза.

– То, что рассказали тебе о бедах и беспорядках – лишь полуправда. Нечто в этом роде, конечно, имеет место – это досадно, но неизбежно.

Беран был озадачен:

– Засуха? Эпидемия? Голод?

– Нет. Ничего подобного. Лишь изменения в социальной структуре общества. Бустамонте отважился на принципиально новое, требующее изрядного мужества, предприятие. Ты помнишь вторжение вояк Батмарша?

– Да, но где…

– Бустамонте желает предотвратить любую возможность повторения этого постыдного факта в истории Пао. Он формирует военный корпус для обороны планеты. С этой целью он в качестве плацдарма избрал Химант Литторал на Шрайманде. Коренное население было перемещено. В этом регионе теперь проживает особая группа паонитов, которая воспитывается в воинственном духе и говорит на новом языке. На Видаманде Бустамонте предпринял аналогичные меры для создания мощного промышленного комплекса, чтобы Пао обрела независимость от Меркантиля.

Беран молчал, пораженный масштабами этих потрясающих планов. Но сомнения у него все еще оставались. Палафокс терпеливо ждал. Беран неопределенно пожал плечами, прикусил костяшки пальцев, и наконец выпалил:

– Но паониты никогда не были ни воинами, ни механиками, они сроду ничего не понимали в этих вещах! Как это удается Бустамонте?

– Ты должен помнить, – сухо сказал Палафокс, – что я являюсь советником Бустамонте во всех этих предприятиях.

Это встревожило Берана – между Палафоксом и Бустамонте явно существовала сделка. Беран подавил эти мысли, усилием воли загнав их в потаенный уголок сознания. Он лишь произнес подавленно:

– А была ли необходимость в перемещении коренного населения?

– Да. На этих территориях не должно оставаться ничего, что напоминало бы о старом языке и прежних обычаях.

Беран, урожденный паонит, знавший, что бедствия таких масштабов обычны для Пао, принял объяснения Палафокса как должное:

– А эти новые люди – они останутся истинными паонитами?

Палафокс выказал удивление:

– А почему бы нет? И по крови, и по рождению, и по воспитанию.

Беран открыл было рот, но в замешательстве не сказал ничего. Палафокс ждал, но Беран, явно удрученный, все-таки не мог найти логического выражения своим эмоциям.

– А теперь скажи мне, – тон Палафокса стал совсем другим, – как дела в институте?

– Очень хорошо. Я закончил свою четвертую курсовую работу, и ректор заинтересовался моим последним эссе на вольную тему.

– И какова же тема?

– Исследование семантического поля паонитского ключевого слова «настоящее» с попыткой перенесения его на образ мышления, характерный для Брейкнесса.

Голос Палафокса прозвучал резко:

– Как ты можешь с такой легкостью анализировать образ мышления людей Брейкнесса?