Языки Пао

Вэнс Джек Холбрук

Беран вновь направил палец на Палафокса – он понимал, что его нужно уничтожить, он желал этого, это был его долг! Палафокс стоял, но его взгляд перестал быть человеческим – это были глаза существа, ожидающего смерти. Беран заколебался, и секунды оказалось достаточно, чтобы Палафокс снова стал человеком и вскинул теперь левую руку. Беран снова нацелился, голубой лучик вырвался из его пальца вновь, но натолкнулся на препятствие, созданное левой рукой противника. Голубой лучик словно растворился.

Беран отступил. Три десятка женщин валялись на

полу, трясясь и всхлипывая. Адъютанты Берана стояли вялые и обмякшие. Палафокс попятился к дверям павильона, повернулся и вышел. У Берана не было сил преследовать его.

Панарх вернулся во Дворец и заперся в своих апартаментах. Утро плавно перешло в золотой паонитский полдень, день скатился к вечеру.

Беран заставил себя встать. Он подошел к гардеробу, облачился в облегающий черный костюм. Затем вооружился ножом, лучеметом, парализатором мысли, проглотил таблетку нейростимулятора. Потом тихо направился на крышу, скользнул в летательный аппарат, взвился высоко в ночь и полетел к югу.

Сумрачные скалы Нонаманда поднялись из моря – видна была фосфоресцирующая полоса прибоя у подножья и несколько тусклых огней наверху. Беран держал курс над темными утесами по направлению к Пону. Суровый и напряженный, он правил в полной уверенности, что летит на верную смерть.

Вот она, Гора Дрогхэд, а внизу – Институт! Каждое здание, каждая терраса, тропинка, общежитие – каждая постройка знакомы до мельчайших подробностей; годы, проведенные им здесь в качестве переводчика, теперь сослужат ему хорошую службу. Беран посадил машину на утесе с краю плато, затем привел в действие антигравитационную сетку в подошвах ног, взвился в воздух и полетел к Институту. Он парил высоко, купаясь в холодных потоках ночного ветра, оглядывая здания внизу. Вот спальня Палафокса – там пробивается сквозь треугольные стекла огонек.

Беран опустился на бледный камень крыши. Ветер словно плакал и посвистывал, больше никаких звуков слышно не было.

Беран подбежал к двери. При помощи своего указательного пальца он выжег замок, распахнул двери и спустился в зал. В спальне стояла тишина: ни голоса, ни шороха. Длинными стремительными шагами он поспешил вниз по коридору. В верхнем этаже располагались комнаты для дневных работ – они были пусты. Панарх спустился по лестнице, повернул направо, ища источник света, замеченного им сверху. Перед дверью он замешкался, прислушиваясь. Голосов слышно не было, но он уловил легкий шорох внутри: кто-то пошевелился, сделал несколько почти бесшумных шагов. Беран дотронулся до замка. Дверь была заперта. Беран весь собрался – все должно произойти стремительно, ну! Вспышка пламени, дверь отперта, дверь настежь – рывок вперед! В кресле за столом – человек.

Человек поднял голову. Беран резко остановился. Это был не Палафокс это был Финистерл.

Финистерл поглядел на направленный на него палец, затем посмотрел в лицо Берана:

– Что ты делаешь здесь?

Финистерл воскликнул это на Пастиче, и на том же языке Беран задал ему встречный вопрос:

–

Где Палафокс?

Финистерл слабо рассмеялся, откинувшись на спинку:

– Кажется, меня чуть было не настиг рок отца!

Беран приблизился на шаг:

– Где Палафокс?

– Ты опоздал. Палафокс отбыл на Брейкнесс.

– На Брейкнесс! – Беран вдруг ощутил себя обмякшим и усталым.

– Он тяжело ранен, его рука превращена просто в лохмотья. В здешних условиях восстановить ее невозможно, – Финистерл оглядывал Берана с новым чувством осторожного любопытства. – И это скромняга Беран, да ты какой-то черный демон!

Беран медленно сел:

– Кто же мог сделать такое, кроме меня! – Он вдруг взглянул на Финистерла: – Ты не обманываешь меня?

Тот покачал головой:

– Почему я должен тебя обманывать?

– Ведь он твой отец!

Финистерл пожал плечами:

– Это ничего не значит – как для отца, так и для сына. Человек, каким бы замечательным и выдающимся он не был, обладает всего лишь ограниченными возможностями. Более не секрет, что Лорд Палафокс в конце концов стал жертвой болезни Магистров Брейкнесса – он Эмеритус. Мир и его собственный мозг больше не существуют для него в отрыве друг от друга, для Палафокса они – единое целое.

Беран потер подбородок, нахмурился. Финистерл подался к нему:

– Ты знаешь, к чему он стремится? Ты понимаешь причину его пребывания на Пао?

– Догадываюсь, но не знаю наверняка.

– Несколько недель назад он собрал всех своих сыновей. Он говорил с нами, четко формулируя свои цели. Он заявил, что Пао – его собственный мир, его собственность. При помощи своих сыновей, внуков, да и собственными силами он в конце концов вытеснит коренное население планеты

– паонитов – и вот однажды на планете не останется никого, кроме Палафокса и его отпрысков.

Беран тяжело поднялся на ноги.

– Что ты намерен делать теперь? – спросил Финистерл.

– Я паонит, – сказал Беран. – Я был по-паонитски пассивен. Но я учился в Институте Брейкнесса – и сейчас я буду действовать. Если я камня на камне не оставлю от того, на что Палафокс потратил так много времени и сил, может быть, он не вернется на Пао.

Панарх оглядел комнату:

– Я начну действовать прямо здесь, в Поне. Все вы можете убираться куда хотите, но уйти вы обязаны. Завтра Институт Когитантов будет разрушен.

Финистерл вскочил на ноги, отбросив всякую сдержанность:

– Завтра? Это фантастика! Это нереально! Мы не можем бросить наши исследования, нашу библиотеку, наше ценное оборудование!

Но Беран уже шел к дверям:

– Тянуть больше нельзя. Конечно, за вами останется право увезти с собой вашу личную собственность. Но этот монстр – Институт Когитантов – завтра исчезнет!

Эстебан Карбоне, Верховный Маршал валиантов, мускулистый молодой человек с открытым приятным лицом, привык вставать с рассветом, чтобы вдоволь наплаваться в волнах прибоя.