Языки современной поэзии

Зубова Людмила Владимировна

Несомненно, в стихотворении имеется оппозиция: Дракон овца.Оба существа представляют собой символы года по восточному календарю. Дракон является в то же время образом дикой силы, жестокой власти (слово входит во фразеологизмы драконовские меры, драконовские законы).Может быть, образная система стихотворения подразумевает и пьесу «Дракон» Евгения Шварца, стихотворение написано в 2000 году, а это не только китайский год Дракона, но и год начала новой президентской власти в России. Годы Овцы в XXI веке — 2003, 2015. Овца клонирована в 1996 году, это событие было обнародовано в 1997-м, а умерла она в 2003-м (в год Овцы). Кривулин не дожил до этого эпизода, но как будто предсказал его своей поэтической интуицией [262] .

262

«Овцы обычно живут 11–12 лет. <…> В возрасте пяти с половиной лет у Долли

развился артрит. <…> В 1999 году исследователи заметили, что клетки Долли выглядят более старыми, чем у ее сверстников, рожденных естественным путем. Тогда некоторые генетики сделали вывод, что при клонировании вместе с генами передается и „возраст“» (Смерть Долли, 2003).

Обратим внимание на то, что в стихотворении с прописных букв начинаются только слова Дракон, Слово, Человеколовец —внутри предложений. Тем самым орфографически маркирована система ключевых понятий стихотворения [263] .

Словос заглавной буквы отсылает к начальной фразе Священного писания — о сотворении мира. В таком случае сокрушенное словоозначает разрушение мира. А слово Драконв этой системе символов оказывается обозначением того существа, которое заменит собой и овцу в календарном цикле, и пастыря-Христа.

263

В этом случае релевантной оказывается интерпретация графического образа текста, предложенная М. Кононовым при анализе других стихов В. Кривулина: «Ибо отсутствие высоких литер как бы обеззвучивает графический образ стихотворения» (Кононов, 1994: 223).

Рассмотрим еще один пример языковой рефлексии на тему, связанную с религией:

ВОЕННО-ПОЛЕВАЯ ЦЕРКОВЬ восстановленные в попранных правах пуля-дура и судьба слепая девки со свечами в головах с каплей воска на подоле облетая полевую церковьсвежей кладки бог из бетономешалки бог усвоивший армейские порядки по ускоренному курсу в караулке рядом с Маршалом чугунным на лошадке как собачка с госпожою на прогулке! [264]

264

Кривулин, 1998-а: 10.

Здесь очень впечатляюще — на грани кощунства (а Кривулин был верующим человеком) — изображена полевая церковь как профанирующее новшество, порожденное не верой, а государственным лицемерием и предназначенное для обслуживания войны.

Слово богв этом тексте написано с маленькой буквы, а слово Маршалс большой. Заметим, что речь идет не о живом маршале, а о памятнике ему. Маршал как святыня предстает чугунным, а бог — бетонным (в этой антитезе чугунное, естественно, создает образ большей долговечности и большего почтения). Бог сравнивается с послушной собачкой на поводке, а «Бог из машины» (персонаж классических античных трагедий) предстает богом из бетономешалки. Сама трагедия оборачивается фарсом, однако кровавым. Слова из бетономешалкинапоминают о языковой метафоре мясорубка войны.

Строка по ускоренному курсу в караулкесодержит существительное в караулке, семантически соотносимое с именами Христа Спас, Спаситель.Но этот бог не спасает — ни жизни, ни души тех, кому он позволяет убивать.

Поэтому в начале текста говорится о праве пули-дуры и праве слепой судьбы. Эпитет в языковом клише судьба слепаяобновляет свою образность антитезой слепота — свет.Однако свет, изображенный в стихотворении, далек от божественного: он исходит от девок со свечами в головах. Возможно, это девы, держащие свечи в православной церкви; возможно, девушки, исполняющие роль Санта Лючии в лютеранском предрождественском ритуале (Санта Лючия или святая Люция — воплощение светоносного образа, ее атрибут венок со свечами на голове). Возникновение персонажей из разных конфессий здесь вполне осмысленно, оно органично в системе образов смешения, путаницы, профанирующей подмены.

Называние девушек девками при описании армейского быта не только маркирует социальное снижение обозначаемого, но и вносит в номинацию смысл инвективы, так как возникает ассоциация с выражением продажные девки.Такая картина становится карикатурой на Крестный ход. Возможно и такое толкование, предложенное Н. Делаланд: «На синтаксическом уровне стихотворение содержит значимую неопределенность — как будто сами слова

невразумительно перемешаны, отражая мешанину в сознании: слово девкиможно воспринимать и как именительный падеж множественного числа (в номинативном предложении девки со свечами в головах),и как родительный падеж единственного (в сочетании судьба слепая девки)» [265] .

265

В письме к Л. В. Зубовой.

В тексте без пунктуации (за исключением восклицательного знака в самом конце) деепричастный оборот с каплей воска на подоле облетаяможно отнести и к девкам, и к Богу.

Сочетание с госпожоюсоотносится с называнием Бога словом Господь (Госпожа— одно из именований Богородицы). Божественное имя профанировано тем, что Госпожа подменяется госпожой (у Чехова дама с собачкой— неверная жена). Возможно, этот образ основан и на том, что собака в русской картине мира воплощает верность и покорность хозяину, а в церковной символике она считается нечистым животным, ипостасью дьявола. В таком случае в системе образов стихотворения собачья верность заменяет веру. Но и собачья верность здесь предстает ложной: в стихотворении изображена не госпожа с собачкой, а собачка с госпожою.То есть эта собачка подчиняет себе хозяйку.

Далее рассмотрим употребление слова зеленка,которое в армейской среде приобрело значение ‘участок местности, покрытый лесом или кустарником и летом маскирующий военных’. Это значение слова, выйдя за пределы профессионального жаргона, стало широко известным во время войны в Чечне. В следующем стихотворении новое значение слова взаимодействует с общеязыковым:

ПРЕМЬЕРА ГЕРОИЧЕСКОЙ СИМФОНИИ не опыт первенствует — опус, пустяковина сыграли раз — не слышат… надо снова пускай взойдет из глухоты бетховена крапива-музыкау пункта пропускного пускай аккордеон кусается бросаясь под сапоги детоубивца-годунова и кружит в сорняках беспочвенная зависть аккордоборца — к боевой раскраске воина зеленкавсе снесет и всех покроет пятнами землисто-ядовитыми на вид и даже кровь пролитая горит зелен-огнемпод креслами бесплатными трех литерных рядов заполненных как шкаф людьми плечистыми в цивильных пиджаках [266] .

266

Кривулин, 1998-а: 44.

Появление слова зеленкапредваряется сочетанием крапива-музыка(это и развитие языковой метафоры обжигающая музыка,и, возможно, косвенная отсылка к строкам Ахматовой Когда б вы знали, из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда —Ахматова, 1977: 202 — «Мне ни к чему одические рати…»). Затем зеленка соотносится со словами зелен-огнем.

Военный контекст здесь обозначен словами у пункта пропускного,к боевой раскраске воина,указанием на телосложение и одежду [267] слушателей симфонии, на их бесплатные места в зале. Но боевая раскраска зеленкой — это и раны, царапины, ссадины, смазанные лекарственной жидкостью. Зеленкой обычно смазывают ссадины детям, и мотив детства здесь можно наблюдать в том же фрагменте: к боевой раскраске воина— так говорят о дикарях и об индейцах как персонажах детских игр.

267

Указание на цивильные пиджаки предполагает, что эти люди обычно носят военную форму.

Однако строки зеленка все снесет и всех покроет пятнами / землисто-ядовитыми на видговорят о том, что это еще и та зелень, которая вырастет на месте гибели или на могилах людей. Этот зелен-огоньи превращается в траву, кусты, деревья. Возможно, что образ огня связан с поговоркой земля горит под ногами.

И значения слова зеленка,и метафоры, связанные с зеленью земли, цветом лекарства, зеленой кровью и зеленым огнем, образуют некое симфоническое единство, придающее смысловое расширение заглавию «Премьера героической симфонии».